Печали веселой семейки

Честно говоря, мои ощущения были несколько другими. Мне казалось, что просто сегодняшний день длится уже не один год. Впрочем, и мое знакомство с Терентьевым тоже казалось давним. Я ждала, когда же закончится сегодняшний день, а ему все конца и края не было. Неожиданно я почувствовала невероятную усталость. Еще чуть-чуть — и она окончательно свалит меня с ног.

В голове у меня даже ни с того ни с сего забрезжила слабая мысль, что лучше бы мне не оставаться ночевать у Терентьева. Мне вдруг резко захотелось домой. Захотелось сесть на любимый диван, выпить кофе, закурить любимую сигарету — я с тоской вспомнила о том, что целая пачка моих любимых сигарет осталась дома. Еще хотелось просто полежать, закрыв глаза, или посидеть у телевизора, переключая каналы. И совершенно не хотелось думать о преступлении, о Каминском. А особенно не хотелось флиртовать с Терентьевым. Однако умом я понимала, что, не будь день таким напряженным и пока безрезультатным, я ни за что не допустила бы таких мыслей, но я слишком устала для того, чтобы контролировать себя, и они выползали из самых затаенных уголков моего сознания.

Все это не помешало мне вполне нормально, соответственно обстановке, — с улыбкой, отреагировать на слова Терентьева и, кажется, даже что-то ему ответить. Что я сказала? «Мне тоже»? Да, вполне подходящая фраза. Мы выпили на брудершафт.

— Теперь я буду звать тебя Лада и обращаться к тебе на «ты». А для тебя я отныне просто Слава. По крайней мере до тех пор, пока ты не уедешь в Питер к мужу. Договорились?

— Хорошо, — ответила я кротко. — Только к лицу ли держаться на короткой ноге с человеком, который станет в будущем лишь деловым партнером, не более того?

— А кто сказал, что не более того? — внезапно прорычал Терентьев, закрывая, нет, скорее залепляя мне рот поцелуем. — Я просто мечтаю стать для тебя более чем деловым партнером.

— А каким же тогда партнером? — спросила я, на секунду сумев вырваться из его настойчивых объятий. — Сексуальным?

— А ты догадливая, — заметил Терентьев, снова целуя меня.

Я всерьез испугалась, что мои губы от такого напора расплющатся и я стану похожа на какого-нибудь уроженца Зимбабве. Тут мысль моя оборвалась, потому что Терентьев вдруг схватил меня на руки и понес куда-то через анфиладу комнат.

* * *

Вот уже более получаса я трудилась, не покладая не только рук, но и других частей тела. Место действия — спальня Терентьева, а если подробнее, то огромная кровать, вся в подушках и черных шелковых простынях, на которой свободно могла бы разместиться парочка африканских слонов. Но, несмотря на то что я старалась вовсю, дело шло из рук вон плохо. Началось с пустяка: проносясь со мной по комнатам, а потом швыряя меня на кровать, Терентьев не переставал бормотать какой-то в высшей степени романтический вздор.

— Моя дорогая, любимая, я понял, что ты моя, сразу же, как тебя впервые увидел… Твои глаза такие красивые… Ты роскошная женщина, но почему ты глядишь на меня так грустно, мой малыш?

Первая же фраза Терентьева, выпаленная им на одном дыхании, как-то сразу меня отрезвила. Я вдруг сообразила, что мне придется заниматься любовью с мужчиной, меньше всего думая при этом о любви или хотя бы о том, чтобы элементарно получить свою долю удовольствия. Потому что моя голова будет занята расследованием. Меня такое положение вещей как-то, знаете ли, не вдохновляло. И не то чтоб я не думала о возможности подобного поворота раньше — думала, конечно, — но сейчас проблема эта встала передо мной, так сказать, во всей своей «красе».

Итак, мне придется изображать высшую степень блаженства — даже чуть-чуть ниже высшей никак нельзя, обидится еще мой подозреваемый — и в то же время думать о том, как бы застать его врасплох каким-нибудь провокационным вопросиком или небрежной фразой, чтобы потом с полным правом сказать: «Я знаю, это сделал ты! А ну, гони документы, а то я сейчас…» Тот, кто никогда не попадал в ситуацию, подобную моей, вряд ли поймет мое состояние, но я от всей души желаю всем, чтобы они такого не испытали никогда.

Дальше больше. Когда мы с Терентьевым перешли, как бы это помягче сказать, к основному занятию вплотную, я вдруг вспомнила, что, собираясь на свидание, забыла едва ли не самое главное, а именно — закрепить парик на голове заколками-«невидимками». И вот теперь поняла, что, если не хочу быть разоблаченной тем, кого сама хочу разоблачить, мне придется брать инициативу в свои руки, иначе парик неизбежно съедет и выдаст меня с головой. Я, мгновенно сориентировавшись в сложной ситуации, оседлала своего партнера и, не дав ему перевести дух, принялась за дело сама. Кажется, Терентьев не ожидал от меня такого, но смирился. По-моему, ему даже понравилось. Ну и ладушки.