Печали веселой семейки

— Слишком быстро сдаетесь, — улыбнувшись, заметил Терентьев. — Если бы вы захотели, то могли бы, например, потребовать столик в «Ротонде», или даже посреди набережной, или на мосту через Волгу. Ради вас я готов на все, даже остановить движение на мосту, чтобы вы смогли поужинать в романтической обстановке.

Как приятно внимать таким учтивым речам!

Мы сели в «Рено» и поехали в Липки. Помнится, я шумно повосхищалась этим якобы незнакомым мне парком, хотя сейчас, в самом начале апреля, здесь было не очень уютно. Я даже задала наивный вопрос по поводу памятника Прометею земли тарасовской, стоящего около Липок. Мол, я не имею представления о том, кому он поставлен. Терентьеву, как мне казалось, очень понравилось гулять со мной и рассказывать про город.

Я воспользовалась тем, что между нами вроде бы начали завязываться теплые, хоть и с налетом двусмысленности, отношения, и взяла Терентьева под руку. Мы бродили по полутемному парку до тех пор, пока Терентьев не угодил ногой в изящном, до блеска начищенном ботинке в глубокую лужу, которую в потемках не заметил, и не выругался так, как приличному мужчине, процветающему бизнесмену в присутствии дамы выражаться не положено. Впрочем, он тут же извинился, из-за чего я, надеясь, что этот не слишком красивый штришок в поведении моего спутника, — конечно, я имею в виду отпущенное им ругательство, а не извинение — заставит меня относиться к нему хотя бы чуть-чуть похуже, но вновь обманулась в своих ожиданиях — отношение мое к Терентьеву хуже не стало, он мне нравился по-прежнему.

После этого досадного происшествия мы признали, что ранний апрель — не лучшее время для осмотра достопримечательностей, и наконец-то поехали в ресторан. И слава богу, потому что разговоры о нашем прекрасном городе, который я по выбранной роли не знаю, уже начали мне надоедать. Еще чуть-чуть, и Терентьев показался бы мне невероятным занудой, хотя, видит бог, сам он был бы в этом нисколько не виноват.

* * *

Красный «Рено» неспешно подъехал к хорошо знакомой мне «Олимпии», в это время суток приветливо сияющей разноцветными огнями. Терентьев вышел первым. Он открыл для меня дверцу и протянул руку, помогая мне выбраться из машины.

Мы вошли в ресторан. Терентьев вежливо помог мне избавиться от пальто и… Честное слово, такими глазами на меня еще не глядели! В них читалось и восхищение, и обожание, и желание. Окончательно убедившись в том, что подозреваемый на меня «клюет», я перестала разрабатывать в уме всевозможные планы его «раскалывания». И так было ясно, что придется добывать необходимые для расследования данные методом, не приветствующимся Уголовным кодексом. Да, не зря я надела сегодня черное белье и чулки! Мысленно я поаплодировала себе за свою проницательность.

Тем временем Терентьев повел меня к заказанному им столику. Все было весьма изысканно и изящно: белые скатерти, вазы с цветами. Я тут же шутя вытащила из вазы букет, над которым на совесть поработали флористы, и поставила туда ландыши, которые я, конечно, прихватила с собой, выходя из машины. Терентьева только позабавило мое чудачество. Пусть! Пусть думает, что я легкомысленная особа, которой под предлогом деловой поездки вздумалось гульнуть налево. Мне это только на руку.

«Веди себя, Таня, как легкомысленная женщина, но помни о том, что ты частный детектив», — напомнила я самой себе. Иногда такие вот установки здорово помогают в трудных ситуациях. Подобных, например, той, в которой я сейчас находилась, — когда еще чуть-чуть, и я окончательно подпала бы под обаяние своего главного подозреваемого.

Нам подали какой-то невероятный салат. Единственный ингредиент, который я в нем безошибочно признала, был майонез, все остальное определить я не смогла, но на вкус это было что-то неземное. Я весьма кстати вспомнила, что с утра ничего и не ела, пробавляясь только кофе да проглотив одну-единственную «картошку», причем размеры пирожного никак не соответствовали моему чувству голода. И потому я набросилась на изысканную еду, которую, по идее, надо было бы смаковать по кусочку в час, с завидным аппетитом. Пожалуй, надо сбавить темп, жены бизнесменов так жадно не лопают. А то Терентьев, чего доброго, поймет, что я не из Питера, а с голодающего Поволжья, что, впрочем, чистая правда. Я взяла себя в руки, и вовремя, потому что у Терентьева уже удивленно приподнялись брови.

— Вы сами во всем виноваты! — поняв, что нужно спасать положение, игриво проворковала я, намеренно взмахнув ресницами. — Благодаря прогулке, которую вы мне предложили, у меня пробудился аппетит… И аппетит не только на еду, — проговорила я после нарочитой паузы. Надеюсь, он поймет, что именно я имела в виду.

Кажется, он понял меня правильно. На меня смотрели глаза победителя, чемпиона, покорителя женских сердец. Если бы я не думала о расследовании, эта минута могла бы показаться чертовски приятной.

— Предлагаю выпить, — сказал он, нежно глядя мне в контактные линзы. — Как насчет тоста за нашу встречу?