Печальная фея

— В каком-то роде, я тоже писатель, — Поспешил признаться я.

— Я так и подумала. Ты также грустишь, как он.

Такое признание обескуражило.

— Неужели? — Невольно вырвалось у меня.

— Да, когда он смотрел в окно, его всегда охватывала грусть, и мысли были примерно такие. Я чувствую это.

— Читаете мысли? Экстрасенс.

— Нет. Я — фея, фея печали. Я не читаю мысли, я чувствую настроение.

— ???

Она вновь улыбнулась:

— Вы, люди, смешные — верите в приметы, в домовых, а нас фей, считаете сказочными персонажами. Вы наделяете вещи душой, а богинь управляющих настроением, чувствами, не замечаете. Разве, что посчастливилось Амуру, о нем знают все. Хотя, почему-то его изображают пухлым юнцом со стрелами в руках. Это совсем не так.

— А как?

— По-разному. Тех, кто отвечает за любовь, много. Среди них есть и мужчины, и женщины. Они все разные. Есть среди них страстные, безумные, есть собственники и эгоисты, а попадаются и бессеребренники. Меня тоже готовили в их команду. Но феям печали надо было срочно помочь. Меня попросили, и я не смогла отказать. Тут я встретила его, моего писателя. Обычно мы не показывались людям, а к нему я приходила как к тебе. Он меня видел, говорил со мной. Я, молоденькая совсем, без ума влюбилась в него. А он, безответно тосковал по другой. Ах, как я завидовала ей. Мне хотелось, чтобы он полюбил меня как её, но даже в большом сердце нет места двум.

— Вам тоже ведома любовь? — Удивился я.

— В природе все подчинено ей. — Вновь улыбнулась она, — И мы не исключение. И так же как люди способны на глупости. Я тоже совершила ошибку. Мой писатель так и не смог полюбить меня. А я, с досады нагнала такую тоску на одного человечка, что он покончил с собой. Меня даже хотели отлучить от работы. Со временем я многое поняла и стала исполнять предназначенное мне — помогать людям. Настроение — штука тонкая и управлять им надо уметь. Если не сгладить грусть, не сделать её более легкой, слабый может впасть в депрессию, нервный может дойти и до суицида. Как это было в моем случае. И все же я благодарна своему писателю. Он научил меня понимать грусть, полюбить ее, видеть в ней самое лучшее, что есть у человека.

— Ну, не сравнить её с радостью. — Усомнился я.

— В радости человек поет и строит дом. В грусти он способен сострадать другим, чаще берется за перо. Я люблю сидеть рядом с поэтами. Вот кто чувствует настроение. Лучшие, проникновенные стихи получаются у них, когда я рядом.

Странное дело, её манера разговора, интонации бередили воспоминания, невольно возвращая меня к моей первой любви. «У нас не сложилось, у этой феи тоже, у того писателя?»

— Его дама ответила взаимностью? — (Что-то у меня сегодня не ладилось с тактом).

— Нет.

— Значит, он умер несчастным. — Сделал поспешный вывод я.

— Нет, он был счастлив тем, что любил. Не меня, а её.

— Грустное счастье.

— Или счастье от грусти. — Поправила фея, — Он написал свою лучшую вещь и был счастлив этим.

Как бы претворяя дальнейшие расспросы, она сказала:

— Я должна идти.

— Ты вернешься? — Расставаться навсегда почему-то не хотелось.

— Когда тебе будет грустно, знай, что я где-то рядом.

— Невидимкой?

Она кивнула:

— Так лучше.

— Приходи как сейчас, наяву. Мне о многом нужно тебя спросить.

— Ты хочешь?

— Да.

— Я подумаю. Отвернись, пожалуйста. — Попросила она.

Я махнул ей на прощанье и повернулся к окну.

— Пока, — дохнуло мне горячим в ухо. Я быстро обернулся, а в комнате уже никого не было.