Печальные ритуалы императорской России

Все государственные регалии, за исключением знамени, несли, как и орденские знаки, на глазетовых золотых подушках, обложенных серебряным широким газом с серебряными кистями. Особы для несения «кавалерий» и регалий, назначались на свою ответственную и почетную роль действующим императором и представляли узкий круг особо приближенных, обычно это были особы 2-го класса по Табели о рангах, ассистентами назначались лица 3-го класса. Правда, иногда мотивы для выбора лиц для столь высокой роли зависели от личных привязанностей самодержца. Так, например, при похоронах Екатерины II и Петра III по непонятной причине несение Владимирской ленты, которую имели многие, было поручено Павлом I генерал-прокурору, считавшемуся вторым лицом империи, а державу, третий священнейший знак царской власти, нес обер-шенк – начальник царского погреба. Чиновник Экспедиции церемониальных дел, изучавший старые документы, не удержался от выражения своего недоумения по поводу нарушения протокола, как это было уже в случае определения количества факельщиков для Печальных шествий XVIII в. Церемониал погребения 1796 г. получил примечание в 1842 г.: «О, старина!»[590]

Похороны цесаревича Николая Александровича: перенос тела в русскую церковь Св. Николая и Св. Александры. 1865 г. Гравюра по рисунку Лието. Ницца. Библиотека де Сессоль

Так как регалии представляли особую ценность в плане историческом и материальном, им в XIX в. требовалась дополнительная охрана, так же как и членам императорской фамилии. Поэтому по обе стороны процессии от орденов и регалий до окончания прохода родственников усопшего императора шествие сопровождалось военными. При похоронах Николая I тянулись цепью кадеты и подпрапорщики. В 1894 г. шпалерами следовал батальон Павловского военного училища.[591] На похоронах императрицы Марии Александровны в 1880 г. также шпалерами шли роты его величества полков лейб-гвардии Преображенского и Семеновского.[592]

За регалиями шествовало духовенство, что соотносилось с государственной идеологией, сохранявшей православие главной государственной религией. Группу духовенства открывали низшие церковнослужители – дьячки с хоругвями, свечами и крестом, за ними следовали архиерейские певчие, приходские дьячки, епархиальные дьяконы. По восхождению значимости чина их сменяли священники и архиереи с хоругвями, иеродиаконы и иеромонахи, архимандриты и архиереи, митрополит Санкт-Петербургский с иподиаконами и посошниками, несущими хоругви, придворные певчие, псаломщики, протодиаконы, протоиереи, придворное духовенство, члены Святейшего синода, настоятели и священники особо значимых соборов Благовещенского, Петропавловского, Исаакиевского с образами и без них, каждый со свечами. Духовное отделение Печальной процессии обычно бывало многочисленным. На пышных похоронах императрицы Елизаветы Петровны, устроенных ей племянником Петром III, современники отмечали «много духовных лиц» – перед гробом шествовало 413 человек духовного звания,[593] в совместных похоронах Петра III и Екатерины II принимало участие 360 человек духовенства.[594]

Отдельно шел духовник усопшего монарха с иконой в руках, он часто не сохранял при новом правителе свою должность, но в данном случае сопровождал в последний путь свое «духовное чадо». При похоронах Екатерины II в шествии принимали участие два духовника: отец-духовник Исидор Петров, бывший гатчинский протопоп, которого новый император Павел Петрович нарек своим духовником, сделал членом Святейшего синода и наградил орденом Св. Анны через 10 дней после смерти матери,[595] и уже бывший духовник Екатерины II Савва Исаев с Федоровским образом Богоматери, находившимся в опочивальной императрицы.[596] Перед гробом императрицы Марии Федоровны следовал ее духовник протоиерей Николай Криницкий с иконой.[597] Императоров Николая I и Александра II, императриц Александру Федоровну и Марию Александровну провожал в последний путь их духовник протопресвитер Василий Бажанов.[598] Протопресвитер Иоанн Янышев сопровождал Печальную процессию Александра III.[599] Из наиболее известных духовных деятелей, присутствовавших на похоронах 1894 г., следует отметить отца Иоанна Кронштадтского.[600]

Обычно отделение духовенства предваряло главную группу траурного шествия – Печальную колесницу с гробом усопшего монарха и следующими за колесницей членами семьи покойного. Такое построение на протяжении всего XIX в. соответствовало распределению акцентов в политике государства – армия, флот, социальная и сословная сфера, государственность, религия, самодержавие.