Печальные ритуалы императорской России

После смерти монарха следовало «Объявление кончины государя», она возвещалась тому городу, в котором он перешел в вечность, тремя ударами в большой колокол соборного храма, в какое бы время дня или ночи ни произошло печальное событие. Язык у колокола был обвит черным сукном.

Практически сразу Высочайшим манифестом народу следовало объявить о вступлении на престол нового монарха, так как в данном случае вопросы престолонаследования были наиболее важными. Отсчет нового правления идет с момента произнесения правителю присяги подданных. В Уставе коронования французских королей, утвержденном в 1181 г. королем Людовиком VII для его сына Филиппа II, говорилось о том, что кончина усопшего монарха объявлялась народу двумя герольдами – одним траурным, другим в парадной одежде с трубачами и конвоем. Один герольд должен возгласить: «Король скончался», другой: «Да здравствует король!» Этим показывалось, что «царский сан никогда не умирает» и подчеркивалось, что «корона – наследственная».[320] В Российской империи мотивы скорби и оптимизма были преобразованы в наличие двух рыцарей – печального и радостного в траурном шествии. Идею непрерывности наследственной власти проводили в сходной ситуации практически все монархи. Пример особо соблюдаемого французского церемониала поддерживался и в Российской империи, поэтому вопросы организации похорон, имевшие, естественно, важнейшее значение, все же были вторичны и решались только после приведения к присяге новому государю. Жизнь в стране должна была продолжаться, народу нужен был руководитель, момент смерти монарха был переходным в смысле смены правителя, а новое правление определялось в первые часы после его кончины. Поэтому сначала решался вопрос о власти.

Обычно правитель сам назначал себе преемника задолго до приближения конца. В случае с императором Петром I, когда после смерти 25 апреля 1719 г. наследника царевича Петра Петровича Шишечки вопрос о престолонаследии так и не был решен при жизни монарха, должен рассматриваться особо. В результате вакантности престола на момент смерти Петра Великого возник прецедент для определения преемника определенной группой лиц, обладавших реальной силой, вылившийся в целую эпоху дворцовых переворотов. Поэтому манифест о кончине правителя чаще всего совмещал информацию о вступлении на престол нового монарха и мог включать в себя форму присяги новому императору. К вопросам ухода из жизни относились если не спокойно, то, во всяком случае, без бессмысленного игнорирования неизбежности грядущей кончины. Манифесты, соединяющие в себе информацию о смерти правителя, объявление нового монарха и формы присяги ему, представлены в Полном собрании законов Российской империи.

В 1725 г. вся информация еще не была соединена в едином документе, и 28 января был обнародован «Манифест от Синода обще с Сенатом и генералитетом» о кончине императора Петра I после двенадцатидневной болезни и о вступлении на престол императрицы Екатерины I,[321] мотивировкой к чему явилась произошедшая в 1724 г. коронация Екатерины. В тот же день появился указ от Синода, определяющий форму титулования членов правящей фамилии во время церковных служб «О кончине и поминовении государя императора Петра I и о форме, как читать на эктениях о здравии императорской фамилии»,[322] в котором практически дословно повторялась половина предыдущего манифеста о смерти Петра Великого и о восшествии на престол его супруги. 2 февраля Сенат объявил о форме присяги[323] и о титулах, где объявлялась форма провозглашения новой монархини «ее императорского величества государыни императрицы самодержицы всероссийской и пр. и пр. Екатерины Алексеевны».[324]

6 мая 1727 г. скончалась первая русская императрица. Манифест от 7 мая 1727 г. о кончине Екатерины Алексеевны и о восшествии на престол императора Петра II включал в себя форму присяги и духовного завещании блаженной памяти императрицы Екатерины I – знаменитый «Тестамент», представленный для подтверждения легитимности прав нового правителя и поддержки заинтересованных в подобном решении вопроса лиц.[325] В первом пункте духовного завещания Екатерины I великий князь Петр Алексеевич определен «сукцессором», т. е. наследником. Для поддержания прав молодого монарха авторы документа сослались на его великого предка Петра I, указав на Устав о наследии престола с приложением формы клятвенного обещания, т. е. присяги от 5 февраля 1722 г.[326] Форма титулования императора и самодержца всероссийского Петра II в различных документах была объявлена на следующий день после вступления на престол.[327]