Печальные тропики

Случай с орлом давал повод к размышлениям. Некоторые исследователи в своих отчетах рассказывают, что тупи разводили орлов и кормили их обезьяньим мясом, чтобы периодически выщипывать у них перья. Рондон отмечал тот же обычай у тупи-кавахиб, а другие авторы у некоторых племен с берегов рек Шингу и Арагуаи. И не было ничего удивительного ни в том, что племя тупи-кавахиб сохранило этот обычай, ни в том, что орел, их самая ценная собственность, должен был стать подарком, если наши туземцы действительно решили (как я сначала подозревал и в дальнейшем смог убедиться) покинуть окончательно деревню, чтобы присоединиться к цивилизации. Но тогда совершенно непостижимым кажется решение бросить орла на произвол судьбы. Однако вся история колонизации в Южной Америке или любом другом месте должна принимать во внимание эти радикальные отказы от традиционных ценностей, это разрушение жизненного уклада, когда потеря некоторых элементов влечет за собой немедленное обесценивание остальных – феномен, характерный пример которого я, быть может, только что наблюдал.

Обед на скорую руку, состоящий из нескольких поджаренных кусков xarque, разнообразили лесными плодами: орехи токари; плоды дикого какао с белой, кислой, как будто шипучей мякотью; ягоды дерева апама; плоды и семена кажу. Дождь лил всю ночь на пальмовые навесы над гамаками. На рассвете лес, безмолвный на протяжении всего дня, огласили на несколько минут крики обезьян и попугаев. Мы снова отправились в путь, и каждый старался не потерять из вида спину впереди идущего, из опасения, что стоит уклониться в сторону на несколько метров, как окончательно заблудишься, и звать на помощь будет бесполезно. Так как одна из самых удивительных особенностей этого леса – то, что он кажется погруженным в среду более плотную, чем воздух: туда проникал только слабый зеленоватый свет, и голоса были почти не слышны. Необычайная царящая здесь тишина, возможно, результат этой особенности, непременно захватит путешественника, если напряженное внимание, которого требует дорога, уже не заставило его замолчать. Эту гнетущую атмосферу усиливало моральное и физическое напряжение.

Время от времени наш гид наклонялся к краю своей невидимой тропинки, чтобы ловким движением поднять лист и показать нам скрытый под ним копьевидный обломок бамбука, наискось воткнутого в землю, чтобы ступня врага напоролась на него. Это ловушки, которые они называют «min», посредством которых тупи-кавахиб защищают подступы к своей деревне; прежде тупи использовали более крупные.

После полудня мы достигли castanhal, группы каштановых деревьев, вокруг которых туземцы (которые методично разрабатывают лес) расчистили маленькую поляну, чтобы было легче собирать упавшие плоды. Там обитало население деревни: обнаженные мужчины, носящие пениальный чехол, уже замеченный на помощнике вождя, женщины, на которых не было ничего, кроме полоски из тканого хлопка, некогда окрашенного красным уруку и порыжевшего вокруг поясницы от носки. Вцелом начитывалось шесть женщин, семь мужчин, из которых один подросток, и трое маленьких девочек, приблизительно одного, двух или трех лет. Вероятно, группа была одной из самых малочисленных, и трудно было представить, как ей удалось в течение, по крайней мере, тринадцати лет (то есть с момента исчезновения деревни Абайтары) выжить, отрезанной от всякого контакта с внешним миром. Среди них было двое страдающих параличом нижних конечностей: молодая женщина, которая передвигалась с помощью двух палок, и мужчина, тоже молодой, который ползал, как безногий. Его колени выступали над тощими ногами, распухшие с внутренней стороны и словно наполненные серозной жидкостью, пальцы левой ноги были парализованы, тогда как на правой сохранили подвижность. Однако оба инвалида могли перемещаться по лесу и даже преодолевать большие расстояния с видимой легкостью. Был ли это полиомиелит или какой-то другой вирус? Видя этих несчастных, предоставленных самим себе среди природы более враждебной, чем та, которой способен противостоять человек, я со скорбью вспоминал страницы Теве, который посетил тупи в XVI веке, где он удивляется, что этот народ, «состоящий из тех же элементов, что и мы… никогда… не страдает от проказы, паралича, летаргии, шанкровых или язвенных заболеваний, или других пороков тела, которые имеют видимые проявления». Он не подозревал, что он и его товарищи были предвестниками этих болезней.

XXXIII. Деревня со сверчками

Ближе к вечеру мы подошли к деревне. Она располагалась на расчищенной поляне, над узкой долиной горной реки. Позже я узнал, что это была Игарапе-ду-Лейтан, правый приток Машаду, в которую она впадает несколькими километрами ниже по течению от слияния с Риу-Муки.