Печальные звёзды, счастливые звёзды

Добытые сложными многоходовыми манипуляциями ключи от решёток у Ивана были. Он пользовался заброшенным балконом единолично и тайно. Считалось, что никто об этом не знает. Если Аркадий Соломонович и подозревал об излишней самостоятельности своего давнего пациента, то никак этого не проявлял.

Иван Сергеевич отсчитал окна, нашёл нужную дверь и подобрал ключ. Решётка заскрипела, открываясь. Пот прошиб Ивана, несмотря на мороз. Он замер. Со стороны проспекта шуршали редкие автомобили. Свет в окнах не зажигался, никто не метался и истошно не кричал. Всё было спокойно. Пальцы начинали подмерзать. Иван вынул нож, аккуратно отжал створку окна-стеклопакета, как научил его когда-то подзащитный-домушник, и перекинул ноги через подоконник. Чтобы не своротить что-нибудь случайно в темноте, посветил в пол маленьким фонариком.

В комнате плыл слабый запах какого-то парфюма или крема и сердечных лекарств. Иван поставил корзину с цветами рядом с кроватью и не выдержал, посмотрел. Маша спала на боку, откинув в сторону белеющую в темноте руку. Её профиль напоминал изображение на чёрной с золотом брошке, которую она так любила носить. Волосы, заплетённые в две косички, отливали серебром в свете фонарика. Двумя пальцами, не дыша, Иван Сергеевич натянул задравшийся рукав пижамы пониже. Маша вдруг громко всхрапнула, перевернулась на другой бок и нахлобучила одеяло на ухо. Иван бесшумно отступил к окну, вылез на балкон и плотно захлопнул створку. Он стоял, смотрел на подсвеченное ночным городом небо и улыбался как дурак: пижама Маши была в весёлых гномах.

Стоять долго не позволил мороз и стремительно утекающее время. Ближе к торцу здания располагались пустые по ночному времени процедурные и смотровые, и действовать можно было смелее. В кабинет заведующего Иван проник ловко и быстро. Сдвинул на затылок шапочку, открыл дверь шкафа и вытянул ящик картотеки. Подсвечивал себе фонариком, держа его в зубах, чтобы руки оставались свободными. Нашёл нужную папку.

Серова Мария Александровна, 65 лет. Образование высшее, институт Культуры, библиотекарь, стаж… Три языка свободно, кто бы сомневался. Разведена, давно. Одна воспитывала дочь. Внучка 8 лет. Местожительство — Марсель, Франция. Контактные телефоны. Заявление аккуратным округлым почерком — прошу сообщить дочери в случае смерти… Других родственников не имеется. Прописана… Нет, выписана в связи с продажей квартиры. А деньги дочка забрала, надо думать, на обустройство в Марселе. Квитанция об оплате проживания, всего-то до конца месяца. Болячки? Обычный набор человека в этом возрасте — сердце, сосуды, суставы, давление… В пределах возрастных изменений, как любят говорить врачи. И на том спасибо.

В свою комнату Иван вернулся без происшествий. Сон не шёл. В голове стоял невнятный гул. Представилась Серова Мария Александровна в тёплой гномьей пижаме. И вдруг, совершенно неожиданно — без. Он разозлился сам на себя и сделал то, чего обычно не делал — выпил таблетку снотворного. Заснул, не дойдя до второй страницы наугад открытой книги.

* * *

Завтрак Иван Сергеевич, конечно, проспал. В пустой столовке нянечка терпеливо докармливала кашей Михалыча, подтирая ему губы салфеткой. Тот громко вздыхал на каждую ложку, но слушался, кушал.

— Что это вы припозднились сегодня? Могут же себе позволить некоторые, — Фаина Потаповна из четвёртой палаты полагала, что именно таким тоном ведутся утренние светские беседы. Узкий раздвоенный язычок мелькнул и стремительно облизнул бледные старческие губы. Иван сморгнул. Придумал, конечно. Хотя от Фаины Потаповны всего можно было ожидать. — Мне бы ваш спокойный сон, Ванечка. Новенькой же плохо стало под утро, устроила веселье. Персонал на уши подняла, перебудила всех, королевна-то наша. Что это вы… Ой, да вы не знали, что ли?

Иван так рванул из-за стола, что подошвы ботинок свистнули по плитке пола. Старушенция отшатнулась, заполошно взмахнула вытертыми рукавами цветастого халата и осела на ближайший стул.

— Куда это ты разогнался? — притормозил Ивана выходивший из Машиной палаты Аркадий Соломонович и солидным брюшком оттеснил его обратно в коридор. — Зелёный весь. Ну-ка, дай пульс проверю. Мало мне с утра приключений.

— К чёрту пульс! Что с Маш… с Марией Александровной? — Иван Сергеевич вытянул шею, норовя поверх его головы заглянуть в комнату.

— У Марии, значит, Александровны аллергия приключилась на лилии. Какой-то умник вчера презентовал, медсестры и не заметили. Ладно бы один цветок, так он корзину приволок! Помещение небольшое, окна по морозу закрыты, проветривания никакого. Тут и здоровому дурно станет, — заведующий прикрыл за собой дверь и взялся за запястье Ивана холодными, как поручень троллейбуса, твёрдыми пальцами. — Повезло, сообразила до кнопки вызова медсестры дотянуться. Астматический приступ, отёк слизистой, всё по полной программе. Едва откачали. Думали в реанимацию перевозить, да обошлось. Антигистаминные внутривенно дали положительный эффект…

Иван Сергеевич прислонился плечом к стене и прикрыл глаза. Он чуть не убил Машу. Своими руками.