Печальный Демон

– Желаю вам не найти убийцу, – сказал он мне весело. – Этот человек, кто бы он ни был, сослужил добрую службу всему людскому миру! Не осуждают же палача за его работу!

Но в его взоре я уловил необъяснимое беспокойство за судьбу дамы, к которой он оставался безразличен.

Мне вспомнились мои былые размышления о падших ангелах, вызванные невольной фразой князя Долгорукова. Неужто Михайлов не догадывается? Вернее, гонит прочь подобные мысли…

– Вы хотите спасти пани Беату? – вдруг поинтересовался я.

Офицер с недоумением кивнул.

– Попытайтесь не отбрасывать воспоминания сновидений, – прозвучал мой глупый, но столь очевидный совет.

Собеседник расхохотался.

– Иначе я сойду с ума! Слишком много противоречий.

– Факты, противоречивые на первый взгляд, нередко выстраиваются в одну чёткую картину, – заметил я, – послушайте слова бывалого сыщика…

Михайлов не слушал меня, но принуждённый смех вскоре покинул его суровое лицо, уступив печали размышлений.

– Верно говорят, что во сне душа покидает тело и странствует, – печально произнёс он.

* * *

Княгиня Седа, похоже, разделяла негодование Михайлова.

– Это я должна была покарать злодея! – воскликнула она, сжимая тонкие пальцы.

Её тёмно-зелёные глаза пылали праведным возмущением.

– Кто посмел опередить меня!? – черкесская княгиня задыхалась от гнева.

Признаюсь, я начал опасаться за некоторых болтунов водяного общества, как бы им не попасть под горячую руку мстительницы. Гордая Седа готова перерубить пополам любого, кто вызовет у неё хотя бы малейшее раздражение.

– Ты отомстишь убийце? – спросил я.

Хоть тон был серьёзным и учтивым, но вопрос оказался ироничным.

– Нет, закон мести не позволяет этого! – ответила Седа, к счастью, не сочтя мои слова оскорбительными. – Хотя я готова уничтожить этого наглеца! Когда ты узнаешь его имя, расскажешь мне?

– Зачем тебе знать его имя? – поинтересовался я, склонив голову в знак учтивости. – Как ты думаешь, человек, избавивший мир от такого негодяя, заслужил смерти?

– Он заслужил почести! – ответила Седа, не раздумывая. – Возможно, я буду добра к нему и награжу за труды…

Отчасти я был согласен с княгиней, но меня снова охватили сомнения: имеем ли мы право отнимать жизнь человека – кем бы он ни был – если не мы дали ему эту жизнь? Но, если взглянуть иначе, возможно, именно в наши руки вложен карательный меч. Поэтому мы, подавшись чувствам, покорно принимаем на себя роль палача.

Подобные размышления часто посещают меня. Я люблю делиться этими мыслями с Аликс, поскольку Ольга обычно иронизирует над моими философскими исканиями. Меня это не обижает, отнюдь, шутки супруги всегда остроумны и забавны.

– Зачем он выбрал яд?! – продолжала она удивлённо. – Враг должен пролить свою кровь! Вот истинное наслаждение от мести!

– А если это не месть? – спросил я. – Например, можно убить из-за страха перед врагом…

– Страх? – Седа недоумевала. – Победить врага – победить страх! Какое наслаждение от победы, если не увидеть ужас в глазах умирающего врага?

Я снова задумался. К своему стыду замечу, страх во взоре поверженного противника придает мне странное чувство жестокой гордости от превосходства. Мне с трудом удается побороть это недостойное чувство.

– Я говорю про другой страх. Если в лесу на твоём пути окажется дикий зверь, ты убьёшь его не ради мести, а потому, что боишься его, – прозвучало моё объяснение.

– Ты говоришь, будто кто-то испугался грядущего злодейства Зелимхана и убил его? – глаза княгини загорелись любопытством. – Значит, ты уже кого-то подозреваешь? Слухи от твоей мудрости достигли горных аулов, – Седа в знак почтение склонила голову, – хитрый убийца не ускользнёт от тебя.

Поблагодарив княгиню за лестные слова, я поинтересовался её мнением о подозреваемых. Весьма любопытен был взгляд со стороны на светское общество.

– Мне не нравятся все эти женщины, которых ты назвал, – произнесла княгиня с отвращением, – но самая бесстыжая из них Ан-ти-по-ва, – по слогам произнесла Седа, – кажется, так её имя… Удивительная бесстыдница! Не знаю, почему Анзор так смотрит на неё? – княгиня пожала плечами. – Неужто не понимает, что белая кожа не значит, что девица станет хорошей женой, которая сможет красиво вышить одежду и испечь вкусный хлеб… Она даже петь и плясать не умеет. Наверно, жизнь вдали от дома сделала Анзора глупым.

– Ты права, – выразил я своё согласие.

Верно, пение барышни Антиповой в ресторации не смогло усладить слух даже её самых преданных поклонников. А если говорить про пляски, дочь гор просто не смогла понять моду европейских бальных танцев.

– Госпожа Глу-хо-ва – презренная воровка, – не раздумывая, произнесла княгиня.

Не ожидал, что собеседница столь легко определит род занятий мнимой вдовы.

– Почему ты так думаешь? – спросил я.

Поразмыслив, Седа покачала головой.

– Не могу сказать, почему приняла её за воровку… Она похожа на воровку, и ты сам понял, что эта женщина воровка…

– Верно, – согласился я.

Пожалуй, сам не смогу внятно объяснить, что натолкнуло меня на эту очевидную догадку.

– Про сестру шайтана я уже говорила, и не стала думать о ней лучше, – продолжала княгиня.