Печать дьявола (СИ)

Побывал Сиррах и в Париже, где попытался сойтись с молодыми людьми своего круга. Они распутничали, ездили на бега и в оперетку, играли в баккара и ландскнехт, проматывали состояния. Но за пару месяцев такой жизни Риммону надоели все эти компании с их убогим и легкодоступным разгулом, не возбуждавшим ни крови, ни нервов.

С детства Сиррах, погружаясь в перипетии запутанных готических романов, воображал себя их отважным героем -- то Ланселотом, то Робин Гудом. В юности буйная сирийская кровь, дававшая себя знать в последнем отпрыске погибшего рода, помутила в нём изначальное благородство и чистоту, но свои хождения по борделям Сиррах тоже склонен считать скорее приключениями, чем развратом. Любовь можно было купить везде -- от роскошных домов в районе Пале-Ройяль до вшивых меблированных комнат улицы Монжоль, от шикарных борделей Шато-Гонтье до баров и кафе, где разносили пунш полуодетые официантки.

Но сам он как-то не думал об этом серьёзно. Для кого бордель был сточной канавой низменных страстей, для кого -- средоточием мрачных страстей, кто-то называл его миром роскоши и страсти. Для Риммона бордель был всего-навсего приключением. И в Меровинге приглашение Нергала участвовать в тамплиерских ритуалах он тоже воспринял как приключение.

Тем тяжелее было потрясение. Он, в свои двадцать четыре, никогда не переживший даже воображаемой неловкости, не знавший первых симптомов стыда, вдруг ощутил, как вся шея, щеки, лоб покрылись испариной, стало душно и неимоверно тяжело. То, что на его глазах сделал Нергал, было для Сирраха мерзостью невообразимой, гнусностью запредельной. Лицо Виллигута потрясло не меньше.

Риммон знал, но никогда не произносил слово "достоинство", оно было для него слишком книжным и высокопарным, но... но ...sunt modus in rebus, et sunt serti denique fines , господа! Это же невозможно, мсье! Почти бегом, задыхаясь и спотыкаясь на ступенях, Сиррах, не дожидаясь конца церемониала, выскользнул из душного зала.

* * *

Бенедикт Митгарт не понял, куда выскочил Риммон, да и не очень-то интересовался. Спёртый воздух помещения не тяготил его, он находил всё происходящее в меру забавным. Лёгкое презрение к Виллигуту не помешало ему воспринять всё с должной мерой юмора. Он понял наконец, чего тот неотступно крутился рядом, но это не вызвало в нём никаких эмоций, а продолжение церемониала даже увлекло. Открывшийся в стене занавес обнажил странное алтарное углубление, где на невысоком пуфе, словно пифия на треножнике, сидела голая рыжая Лили. На ней были очень красивые туфельки а ля маркиза де Помпадур, с дорогими сверкающими пряжками. По шее и груди струились виноградные лозы бриллиантового колье.

Митгарт вынужден был признать, что дьявольское богослужение интересней божественного, неизменно нагонявшего на него скуку. Он не верил в Пресуществление тела Христова, и осквернение причастия, потоптанного каким-то толстым попиком, было ему непонятно -- чего так усердствовать?

Но зрелищное театральное соединение на алтарном пуфике Лили и Мормо, облачённого в какое-то смехотворное подобие сутаны, оставлявшей открытыми гениталии, понравилось и возбудило. Наркотическое зелье, розданное участникам, оказало дополнительное действие, и Бенедикт с изрядной долей удовольствия принял участие в развесёлой свальной забаве, последовавшей в заключение. Он не помнил, кто попадал под него, но даже в разгаре оргии старался не оказаться рядом с Виллигутом, чьи склонности теперь стали явными.

Собственно, Митгарт ничего бы не имел против подобных изысков, но не в Меровинге и не с Генрихом, -- тот не нравился ему. Бенедикт забавлял уже третью девицу и, одурманенный предложенным ему настоем, не очень удивился, увидев в разгаре развлечения рядом с собой куратора.

Утром он не вспомнил об этом, хотя и ощущал, что позабыл нечто странное.

* * *

Утомлённый мессой Август Мормо тем не менее не хотел отпускать Лили, и после церемониала затащил её к себе. Но их общению помешал стук в дверь -- слишком хозяйский, слишком вагнеровский. Так стучат только кредиторы. Qui diable!? В ярости распахнув дверь, Мормо остановился, как вкопанный, почувствовав, что в горле мгновенно пересохло. Он осторожно сглотнул слюну и облизнул губы.

На пороге стоял куратор.