Печать Джа

Дважды повторять не пришлось. Я вскочил на ноги и заспешил следом за сестрицей. Однако спокойно уйти мне не дали — дорогу перегородил все тот же инспектор. Обдав зловонным дыханием, он прошипел прямо в лицо:

— С сегодняшнего дня я буду следить за тобой. И дай только повод.

Вниз живота ткнулось что-то острое. Я опустил взгляд и обнаружил прямоугольник знакомой расцветки.

— Визитка на имя Артуа Женевье, — подтвердил мои подозрения инспектор, — что она делала у тебя в номере?

— Лежала.

Каков вопрос, таков и ответ — простой принцип общения с шибко умными дознавателями. Я бы продолжил играть в эти игры, но уж больно на волю хотелось, потому вынужден был пояснить:

— С одним старичком на днях разговорился, он и вручил.

— Ты же понимаешь, что это легко проверить?

Я улыбнулся самой добродушной из имеющихся улыбок:

— Так в чем же дело — проверяйте, а меня ждет милая сестрица и кусок сочного бекона на обед. Или что там сейчас на дворе — ужин? И еще одно, инспектор: почистите наконец зубы, а то запах стоит… как только от вас барышни не шарахаются.

За сим, полностью удовлетворенный, я покинул стены негостеприимного заведения.

Погода на воле стояла замечательная и была бы еще лучше, водись в карманах деньга. Я знал, как решить данную проблему, поэтому первым делом направился в «Матушку Гусыню».

Путь до гостиного двора оказался не близким. За час пешей прогулки я успел не только устать, но и порядком проголодаться. Ненасытная утроба принялась урчать.

— Да будет тебе, чай не впервой — пробормотал я, но живот на этом не успокоился, лишь пуще прежнего разболелся. Оставалось надеяться, что припрятанных под кроватью кредитов не обнаружили.

За стойкой «Матушки Гусыни» стоял знакомый портье — сменщик покойного Вишека. Увидев меня, тот порядком удивился и даже сбледнул с лица.

— Господин барон, оплата за номер закончилась. Если желаете продлить…

— Я желаю забрать вещи и съехать.

— Вещи?

— Да, свои вещи. В нумере осталась всякая мелочевка, вроде баночек с гуталином, чистящих щеток и бритвенных принадлежностей. А еще, помнится, я сдавал одёжку в прачечную. Как она там поживает, постиралась поди?

— Сейчас проверю.

— Проверь, и заодно ключ от нумера принеси.

— Вы не оплатили в срок положенной суммы, поэтому согласно установленным правилам не можете…

— Будешь мне тут рассказывать, что я могу, а что нет? Внутри мои вещи! А ну ложь ключ на стойку!

Забрав из дрожащих пальцев портье связку, я поднялся наверх. Щелкнул замком и переступил порог. Надо же, а они успели прибраться: свежая простыня на кровати, вычищенные от крови полы. Вот только от глубокой царапины, оставленной на стенке ванны, избавится не удалось.

Пыль всюду протерта: на зеркале и даже в дальнем углу, где раньше стояли баночки с гуталином. Все подчистили, ничего не осталось — купленную газету и ту забрали.

С тяжелым грузом на душе я нырнул под кровать. Подобрался к плинтусу и отогнул дощечку — есть, деньги на месте! В небольшом углублении лежали свернутые в трубочку банкноты. Весьма удобный способ хранения, ранее подсмотренный у Моретти. Нет опасения, что бумажные края могут завернуться, а то и вовсе оторваться.

Развязав тесемку, пересчитал имеющуюся наличность. Всё верно — три с лишнем тысячи, ни кредита не пропало. Глаза поневоле задержались на банкноте с изображением аристократки — хороша, демоница! Ради такой и тысячи золотом не жалко.

Довольный достигнутым результатом, я выбрался из-под кровати и вышел в коридор. Спустился вниз в прихожую, где меня уже ждал портье вместе со здоровенным верзилой. Неужели хозяин гостиницы сделал выводы из случившегося и сподобился нанять охрану?

— Нам проблемы не нужны, — произнес мордоворот.

— Так они и мне ни к чему, — согласился я с разумным доводом. Вернул ключи на стойку и вопросительным взглядом уставился на портье. Тот, не говоря ни слова, протянул сверток.

Памятуя о пронырливости местных служек, я не поленился проверить содержимое: в ноздри пахнуло ароматом утренней свежести, а под пальцами захрустело от чистоты. Вся одежка была на месте, вплоть до нательного белья. Удовлетворенный результатом, я убрал сверток и уставился на портье.

— А сапоги?

— К-какие сапоги? — запнулся тот от страху.

— Самые обыкновенные, из свиной кожи.

— Вы их не сдавали на чистку, они… они, наверное, в номере.

— Нет их там.

Мы молча обменялись взглядами: сначала с перепуганным портье, потом с верзилой охранником. Последний словно просил меня: «парень, уходи подобру-поздорову, не доводи до греха».

— Понятно, значит пропали сапоги, как и баночки с гуталином. Хорошее у вас заведение: тихое и спокойное, а главное — честное. Обязательно порекомендую знакомым.

— Спасибо, — не понятно зачем ляпнул портье.

— Носи на здоровье. Обувка хорошая, еще не один год прослужит.

Засунув сверток подмышку, я вышел на улицу. Спустившись с крыльца, первым делом направился перекусить, в уже знакомую забегаловку, расположенную рядом с гостиницей. Стоило лишь пройти по улочке, и завернуть за угол.