Печать Индиго

Пройдя по пустынному спящему двору, Слава проворно миновала невзрачную боковую калитку и устремилась в сторону небольшой рощи, простирающуюся неподалеку от городских стен. Лесные друзья деревья, кустарники цветы и травы, всегда успокаивали существо девушки, даря покой и мир ее душе. Было прохладно, а туман стелился по земле. В какой-то момент Слава увидела впереди себя очертания женского силуэта. Девушка остановилась и увидела, что женщина идет ей навстречу. Туман скрывал еще полностью облик незнакомки, но уже через миг Слава испуганно замерла. Женщина была одета в светлый летник, именно такой, который перед смертью был на Мирославе.

– Матушка? – выдохнула Слава, – это вы?

– Я, доченька, – услышала она в ответ приглушенный голос. Мира приблизилась, и ее облик показался девушке точно таким, каким она видела его в последний раз.

– Матушка! Как чудесно увидеть вас! – воскликнула Слава и устремилась к молодой женщине, но при ее приближении, Мира, неожиданно, вытянула руку вперед и выдохнула:

– Не надобно, малышка. Я все равно не смогу обнять тебя… я дух…

Слава тут же остановилась и устремила свой пронзительный взор на матушку, которая казалась живой. Лишь очертания ее фигуры виделись чуть размытыми, и она стояла как бы в тумане. Слава опустила плечи и тихо понятливо вымолвила:

– Да, я понимаю, матушка. Но я все равно очень рада, что вы пришли ко мне.

– Я увидела твои терзания, девочка моя, – глухо прошептала Мира. – И пришла, чтобы указать тебе путь…

– Нынче вы вместе с отцом в Светлом Граде? – не удержалась от вопроса Слава, вспоминая слова явившегося ей некогда отца.

– Да, милая, – произнесла глухо Мира и добавила. – Скоро я пойду туда вновь.

– А Тихон Михайлович? Он с вами?

– Я не знаю, малышка, – заметила Мира, без эмоций. – Скорее всего, он со своей первой женой Фотиньей. У него все хорошо, и его душа, наконец, обрела покой…

– Вы хотите помочь мне? – спросила Слава.

– Да. Я пришла, сказать тебе… ты должна выйти замуж за господина фон Ремберга, – велела твердо Мирослава.

– За Кристиана, матушка? – переспросила девушка.

– Да, – добавила Мира. – Именно этот молодой человек должен стать твоим суженным. Этого желают силы Света. Я велю тебе стать женой фон Ремберга…

– Но как же, матушка? – неуверенно пролепетала Слава, опешив от слов матери. – Вы же велели мне следовать в Архангельск?

– Это подождет… – произнесла Мирослава, глухо, словно через силу. – После ты сможешь поехать туда… но гораздо позже…

Туман начал стелиться сильнее, и с силуэт матери стал удаляться. И уже через миг душа Миры исчезла в тумане. Девушка бросилась вслед за нею, но ничего более не увидела.

– Матушка! – прокричала в туман Слава, но ей лишь ответил тихий ветер, который трепал кроны высоких деревьев.

Кристиан, настойчивым мрачным взором проследил за стройным силуэтом девушки, которая медленно направилась в сторону усадьбы, и невольно услышал приглушенный мелодичный женский голос, сбоку от себя:

– Отпусти меня… – голос чуть прервался, и фон Ремберг резко повернул голову к прозрачной розоватой душе Мирославы, которая стояла в пяти шагах от него. Она глухо добавила. – Я сказала все, как ты велел…

– Ты сделала все верно, – кивнул Кристиан, положив свою ладонь на перстень-амулет с темным изумрудом на своем безымянном пальце.

От амулета тянулась длинная невидимая энергетическая цепь к душе Мирославы, которая оканчивалась на ее руке. Еще в тот день, когда молодая женщина умерла в полутемном коридоре, Кристиан дождался пока Артемьев с девушкой уйдет и вышел из мрака. Быстро приблизившись к душе Миры, которая стояла сбоку от тела и не решалась отойти от себя покойной, фон Ремберг сосредоточившись, накинул энергетическую невидимую окову на руку души Мирославы. Он никогда не делал ничего подобного, и это был первый его опыт. Этот магический перстень с изумрудом был у него уже несколько лет, и Кристиан в древней книге Светлых вычитал, что этот древний изумруд может управлять душами умерших. Фон Ремберг не знал, как это делать, но проштудировав несколько десятков книг по магии и алхимии, написанных на разных языках, молодой человек сложил в своей голове некий порядок действий, которые следовало подкрепить сильным энергетическим влиянием, и тогда ему, возможно бы, удалось поймать душу некоего умершего.