Печать Индиго

– Ваша жена, господин? – опешила экономка, и на ее лице отразилось крайнее удивление. Однако через миг Ядвига взяла себя в руки и холодновато на ломаном русском произнесла. – Добро пожаловать в усадьбу, госпожа.

Экономка посторонилась, пропуская молодых людей внутрь дома.

– Ядвига, проводи госпожу Светославу в спальню, – распорядился Кристиан.

– В вашу спальню? – осведомилась Ядвига вновь по-немецки.

– В спальню для гостей, – пояснил фон Ремберг.

Он быстро развернулся и вновь вышел наружу. Ядвига казалось вовсе не удивилась словам хозяина и, как-то недовольно поглядывая на Славу, осведомилась:

– Ваши вещи в карете, госпожа?

– Да, – ответила Слава.

– Следуйте за мной, госпожа, – произнесла без эмоций экономка. – Позже Потап принесет ваши вещи.

Осторожно ступая по резной широкой деревянной лестнице из темного дерева, Слава озиралась по сторонам. Богатство и роскошь царили повсюду. Гобелены, изображающие диковинные сцены охоты, деревянные резные панели, мраморные вазы служили украшением внутреннего убранства особняка.

Слава потянулась и открыла усталые веки. Комната, озаренная ярким утренним светом, вся сияла. Утро настало неожиданно и девушка, тяжело вздохнув, села на постели. Всю предыдущую ночь она не сомкнула глаз, ожидая, что Кристиан фон Ремберг придет в ее спальню. Но он вновь не появился, как и в предыдущую ночь на постоялом дворе. Только под утро тревожный сон пришел к ней, а мрачные образы во сне терзали ее существо.

Спустив ноги с высокой кровати, девушка оглядела просторную комнату, стены и интерьер которой был выдержан в бледно-лиловых и голубых тонах. Вчера вечером в полумраке, она почти не разглядела убранство спальни, ибо единственная горящая свеча едва не освещала большое пространство. Сегодня же утренние лучи золотили переливающимся светом спальню. Удивленно раскрыв глаза, девушка начала осматриваться вокруг. Роскошные бархатные портьеры, ажурный барочный столик у окна, светлый мягкий ковер на полу и картины в позолоченных рамах с обнаженными нимфами и фавнами, шелковые обои и гобелены – все показалось Славе необычным и удивительным. Встав с кровати в ночной рубашке, Слава прошлась по комнате, восхищенно прикасаясь к шелковым тканям, в которые были затянуты, кресла, стены и маленькие пуфики.

Приблизившись к кувшину с водой и большой миске, она проворно умылась. Раскрыв свой немногочисленный багаж, который так и стоял в углу комнаты, девушка достала темное закрытое до горла платье из плотного сукна и облачилась в него. Она не носила ни фижмы ни корсет, как того требовала мода, и ее платье простым стройным фасоном скорее напоминало облачение монахини, чем светской дамы. Затем она взяла шапочку-косынку, наподобие монашеского апостольника с круглым вырезом для лица светло серого оттенка, приготовив его для одеяния, и положила на спинку кресла. Подойдя к трюмо с большим овальным зеркалом в причудливом цветочном обрамлении из лепнины, Слава одобрительно оглядела свой скромный наряд и начала расплетать толстую косу. Она взяла в руку мягкую щетку для волос и принялась расчесывать свои светлые пряди. В этот момент в комнату громко постучали.

– Войдите, – ответила девушка и, обернувшись к двери, устремила взор на вошедшего, чувствуя, как забилось сильнее ее сердце от предвкушения встречи с мужем. Но в спальню чопорно вплыла мадам Ядвига. Кинув недовольный взгляд на нетронутый поднос с вчерашней едой, экономка заявила на ломаном русском:

– Доброе утро, госпожа. Это ваша камеристка – Ульяна.

Слава увидела, как за спиной Ядвиги топчется стройная высокая девушка в черном строгом платье, белом переднике и чепце на темных волосах. Девушка, которой на вид было около двадцати лет, заискивающе улыбнулась и присела в реверансе.

– Здравствуйте, барыня, – произнесла Ульяна, очень тихо по-русски.

Мадам Ядвига важно прошествовала на середину комнаты и, обращаясь к Ульяне, распорядилась:

– Убери кровать, разбери вещи госпожи и приберись в комнате.

– Слушаюсь, – ответила Ульяна, вновь угодливо присев в реверансе и проворно подошла к кровати. Ядвига обернулась к Славе и, все тем же надменным тоном, спросила:

– Вы спуститесь вниз, госпожа, или подать завтрак сюда?

– Я спущусь.

– Как вам будет угодно, – сказала холодно Ядвига и уже направилась к двери.

– А мой муж? – окликнула Слава экономку. Женщина медленно обернулась.

– Вы что-то сказали, мадам? Я не расслышала, – желчно произнесла Ядвига.

– Мой муж он уже встал? – повторила громче Слава.

– Он уехал из поместья еще вчера вечером.

– Он оставил для меня записку или письмо?

– Нет, госпожа.

– А господин фон Ремберг не говорил когда вернется? – не удержалась от вопроса Слава.

– Нет. Он никогда не докладывает о своих планах. Он может вернуться и завтра и через год. Это в его духе.

Ульяна уже заправила кровать и принялась развешивать немногочисленные платья Славы в резной деревянный шкаф. Мадам Ядвига удовлетворительно отметила, что камеристка делает все правильно и вновь взялась за ручку двери. Слава вновь окликнула ее:

– Мадам Ядвига, могу я попросить вас?