Печать Иоганна Гутенберга

– Что это? – спросил мальчик восхищенно.

– Зеркало паломника!

После Крестовых походов в Европе появилось множество священных реликвий, привезенных крестоносцами из Святой земли. Все эти реликвии осели в богатых монастырях, и те, кто хотел приобщиться к святости, все, кто хотел исцелиться от тяжелой болезни или обрести счастье, но не имел средств и возможностей для паломничества в Святую землю, шли в эти монастыри, чтобы там прикоснуться к мощам святых, к частицам Гроба Господня или Животворящего Креста, к лоскуту от Святой Плащаницы или к другой святыне.

Однако, как ни много было этих реликвий – паломников было гораздо больше, и не каждому удавалось пробиться к святыне. Кроме того, всем им хотелось унести с собой частицу святости.

И тогда возникло поверье, что, если направить на реликвию круглое выпуклое зеркало, оно вберет в себя малую толику святости и сохранит ее на месяц, а то и на два.

Так что теперь каждый, кто отправлялся в странствие к священным реликвиям, заранее запасался таким зеркалом, которое так и называлось – «зеркало паломника».

Таких зеркал требовались многие и многие тысячи, и поэтому сотни мастеровых и ремесленников во всем христианском мире занялись их изготовлением.

Стеклянных зеркал еще не было, зеркала делали из серебра или подешевле – из бронзы или мягких сплавов на основе свинца. Отлив или выковав основу, зеркало долго и тщательно полировали.

Так работало большинство ремесленников – но тот бородач, в чью мастерскую прибежал Ханси, придумал, как ускорить этот трудоемкий процесс.

Он взял обычный пресс, каким выжимают масло из оливок, немного усовершенствовал его и теперь на этом прессе мог за день отштамповать сотню круглых зеркал из свинцового сплава. После этого их нужно было только отполировать, чем и занимались в соседней комнате мальчики-подмастерья.

Бородач вставил в пресс очередную заготовку. Поворот колеса – и еще одно зеркало готово…

Маленький Ханси с восторгом следил за работой.

Потом он вспомнил, что отец снова будет сердиться, если он не вернется домой вовремя, и выбежал из мастерской.

В дверях он огляделся – черного человека, который его так напугал, не было видно…

Леру Слизнякову все окружающие считали человеком не от мира сего. Некоторые, те, кто хорошо к ней относился, в частности, ее родители, думали, что у нее богатый внутренний мир, она живет исключительно в этом мире и потому не интересуется всем внешним и сиюминутным. Другие, которых было гораздо больше, – что она просто немного не в себе. На самом деле Лера сама выработала такую удобную линию поведения, такую маску, под которой чувствовала себя не то чтобы комфортно, но безопасно. К ней никто не вязался – а ничего другого ей и не было нужно.