Печать луны

«И зачем вообще нужны эти электронные глушилки для всех типов прослушивающих устройств, которыми забита контора? – презрительно подумала фигура. – На Святой Руси до всего своим умом додумываешься».

…Услышав что надо, фигура решила, что рисковать далее незачем. Она бегом спустилась по лестнице и вышла на улицу. Перейдя через дорогу, фигура подошла к телефону-автомату за углом, оглянувшись по сторонам, вставила в щель пластмассовую карточку и набрала знакомый номер.

– Алло, – ответил немного сумрачный дамский голос.

– Две тысячи, – сообщила фигура, после чего произнесла пару фраз.

– Это точно? – оживился голос.

– Точнее не бывает, – заверила фигура.

– О’кей, – сказал голос. – Вы нас раньше не подводили. Диктуйте номер счета.

– Пять… – сказала фигура, поправляя волосы. – Шесть один один два…

На четвертом этаже хлопнула дверь – от Муравьева вышел Каледин.

Глава третья Сенсация (22 февраля, среда, время обеда)

Развалившись на золотом троне, государь читал письма верноподданных, согласно официальному протоколу на это им ежедневно выделялось 27 минут. Письма приходили мешками, но государь просматривал только те, которые граф Шкуро приносил в резной коралловой шкатулочке: викторианский стиль, скопированный у британской королевы. Послания были однотипны: в одних подданные желали ему здоровья и сообщали, как безумно любят царя-батюшку (их писали в основном женщины), в других присутствовали материальные просьбы – подарить машину, дать миллион золотых, предоставить отдельную квартиру, пожаловать личное дворянство. «Меркантильный народ, – раздражительно размышлял государь, глядя на очередные каракули с просьбой улучшить жилищные условия. – Чего ни делай – им, собакам, все мало. Сантехника у них сломалась – нет чтоб ключ разводной взять, сидят и пишут во всякие дворцовые инстанции. Наказал меня Бог народом. Сидел бы в Дрездене курфюрстом – небось и горя бы не знал. Немцы исполнительный народ. Скажешь пиво варить – так варят пиво».

Император наклонился и потер ногу – мускулы натужно болели, будто их растягивали с помощью инквизиторских клещей. Проклятая верховая езда. И какой идиот придумал, что монархи обязательно должны гарцевать на лошадях, в том числе и на военных парадах? Убил бы, ей-богу. На этой гребаной лошади десять минут проедешься, потом по инерции еще полчаса трясешься, на троне сидеть не можешь. А охота? На хрена она сдалась, эта охота? Сорок человек с сотней собак бегают за единственной лисицей или двумя рябчиками и даже не думают, как глупо это выглядит со стороны. В общем-то российские императоры всегда охотились на медведей, Сашенька Освободитель[20] на него и вовсе с одной рогатиной хаживал, но сейчас с медведями лучше не связываться. Эвон десять лет назад премьер-министр убил из ружья медведицу, так его потом «зеленые» чуть самого не пристрелили. Но попробуй только откажись от охоты – в Европе не так поймут. Раз царь, значит, по этикету должен охотиться. Положено, и все тут.

Лично ему по барабану, что Петроград, что Москва, милые сердцу старые улочки Дрездена лучше их всех, вместе взятых, но столицу в Дрездене никак не устроишь. К шестидесятым годам, к моменту первой волны медового бума, все слои населения перемешались, и иногда на званом балу встречались забавные экземпляры: папа – сибирский крестьянин, а мама – саксонская курфюрстина. Правда, при малейшей оказии любой мастеровой норовил вылезти в дворяне. Россия такая страна – понты дороже денег. Иной купчишко вчера оптом семечки с Кубани в Москву возил, а сегодня – раз, и барон, герб на джип «чероки» с огненными драконами налепит и катается, счастливый донельзя.

Дочитав последнее письмо (купеческая вдова из Екатеринодара предлагала к выборам напечатать плакаты, где императору пожимает руку Иисус Христос в бейсболке с эмблемой партии «Царь-батюшка»), государь отложил шкатулку и вернулся к мыслям о стиле поведения в связи с серией громких убийств в Москве. Разумеется, можно выйти на протокольное интервью и, когда тебе зададут вопрос, что случилось с этими знаменитостями, ответить с нежной улыбкой: «Их зарезали». Но лучше такого не делать – в империи живет сложный народ, тонкий юмор не всегда понимает. Mein Gott, и что же это за маньяк такой неуловимый? Оставляет трупы в самых видных местах, а поймать его никак не получается, хотя расследованием заняты лучшие умы полиции и жандармов. Как аристократы, посадские, купцы и мастеровые должны относиться к власти, не способной защитить их от неведомого ночного монстра? Брожение умов – опасная вещь. И как покинуть трон в столь критический момент? Самому страшно.