Печать луны

– Ля иль Аллаху! – это было первое, что услышал потрясенный Матиуш. Вторым оказался звук отрубленной головы Иштвана, с хрустом ударившейся о грязные камни мостовой: словно кочан капусты, она покатилась к пристани, оставляя за собой невероятно яркий красный след. Ощерясь беззубым ртом, нехристь снова взмахнул окровавленным ятаганом. Однако Матиуш с невероятной ловкостью выбросил обе руки вперед, ударив того тяжелым мешком прямо в лицо. Поскользнувшись, нехристь упал на спину, выронив ятаган, а Матиуш, вспомнив старый воровской прием, прыгнул ему двумя коленями на грудь, как молящийся монах. Слыша треск ребер, он занес над головой тяжелый мешок. Задыхаясь, вор бил недруга снова и снова, с каждым ударом выплескивая свой страх. Когда через полчаса Матиуш пришел в себя, то понял – нехристь давно замолк, а мешок с непонятными камнями промок от крови. Стараясь не смотреть на то, что осталось от лица нехристя, и на лежавшее рядом обезглавленное тело Иштвана, он бегом спустился вниз, к воде. Слава Иисусу, лодчонка была на месте.

Кинув внутрь мешок, Матиуш прыгнул в лодку сам, с трудом сохраняя равновесие. Он взялся за весла и оттолкнулся, глядя на крепостные стены, – над разгромленным городом вставало зарево пожарища, облако дыма достигало слепящего солнца. Камни в мешке лежали тихо, хотя лодка качалась, даже когда сильная волна ударялась о борт, они не стукались друг о друга. Переведя дух, Матиуш задумался: что теперь делать, если Иштван мертв, а он и знать не знает имен далеких перекупщиков, интересующихся дьявольскими камнями с рисунками. Кому же он теперь продаст эту рухлядь?

Наверное, первому встречному, который захочет ее купить…

Глава четвертая Голова на полу (22 февраля, среда, день)

Извечное спокойствие покинуло мою измученную душу – от холодного буддийского пофигизма и британской рассудительности, всегда гостивших в моей голове, не осталось и следа. Я не стал давать волю чувствам в комнате – эмоции не должны вредить артефактам. Выбежав на кухню, я встал, опершись обеими руками о мойку с посудой, меня попросту трясло от слепого бешенства. Какого хрена? Как так могло случиться? Почему ЭТО произошло? Изрыгая отборные проклятия на родном языке, я перевернул пирамиду грязной посуды – послышался жалобный звон, заляпанные маслом осколки усеяли проржавевшее дно мойки. Я поднес к глазам дрожащие руки. Самообладание исчезло – уже не понимая смысла своих действий, я схватил со стойки нож с гравировкой и с дьявольской силой всадил его в стол – клинок задрожал, словно в испуге. Рывком выдернув лезвие, я ударил снова: нож вздымался и опускался десятки раз подряд, пока я бездумно колошматил по дереву, мои легкие издавали рев смертельно раненого тигра. Поверхность стола быстро превратилась в сплошное крошево из опилок, но я не останавливался до тех пор, пока мускулы не свело судорогой.

Застонав, я выпустил кинжал и поднес пальцы ко рту, высасывая вонзившиеся в плоть занозы. Тварь. Сука. Блядь.

Телевизор на кухне тоже был включен, и я мог видеть Ее лицо – нечеткую, расплывающуюся фотографию – видимо, из личного дела. Рыжие волосы, большие зеленые глаза, тонкие черты лица аристократки: судя по фамилии, немка. Сучье вымя. Никогда не любил их сволочную нацию, от нее постоянные проблемы. В Зальцбурге, когда до финала оставался один день, меня едва не поймали – ушел чудом. Дотошные, внимательные, исполнительные ублюдки. И как это Ей пришло в голову – сравнить мою ДНК с образцом, уже больше сотни лет сохнущим в архивах лондонского полицейского музея? Ну, и я, конечно, тоже хорош. Взял и прислал высоколобым придуркам в Скотланд-Ярд надкушенную почку с письмом, подписанным бальзамом… yours truly, Jack the Ripper[22]: хотелось наблюдать, как пресса взорвется адреналиновыми заголовками. Глупо? Согласен. Благодаря этому идиотскому жесту полицейские всего мира теперь имеют доступ к моей ДНК. Но как же можно предвидеть подобные вещи? Господи милостивый, да тогда я вообще не знал, что это такое – дезоксирибонуклеиновая кислота! Скажи мне любой джентльмен столь мудреное слово, я полез бы драться, посчитав это кровным оскорблением.

Обидно, просто чертовски обидно. Я не первый год вскрываю ларцы, поэтому предельно осторожен – перед процедурой я всегда надеваю перчатки, непроницаемый дождевик, слежу, чтобы и волос не коснулся ларца. На чем я мог проколоться? Я сжал руками виски столь сильно, что послышался хруст, а кровь зашумела в ушах. Так… кажется, еще до начала второй процедуры, не совсем отойдя от тяжелой медитации, я инстинктивно поцеловал поверхность ларца в гараже, не осознавая того, что делаю. Подняв ладонь, я больно ударил себя по щеке – о, как же запоздало это справедливое наказание! Естественно, когда помраченное медитацией сознание полностью вернулось ко мне, я и думать забыл про свой поступок. Что я наделал? Из-за ерунды, бывает, срываются великие планы, рушатся империи, гибнут мировые гении. Как там сказано в старом детском стишке: