Печать Магуса

– Ты бы мог использовать частные каналы…

Марко грустно посмотрел на девушку:

– Ты не думала, что я просто не хочу видеть кого-то из СВЛ?

– Врешь. – Горло Германики перехватило.

– Вру, – согласился Марко. – Хотел тебя увидеть. Но не хотел, чтобы ты меня видела.

Германика шагнула к нему, сердце ее колотилось. Как он постарел! И… совсем не изменился. Эти карие глаза, эта улыбка – ироничная и слегка грустная. – Марко, я…

– Шеф! – Жозеф выглянул из-за искореженного куска железа, в котором с трудом угадывались очертания большого грузового контейнера. Зверодушец уже вернулся в человеческий облик, переоделся в спецкомбинезон СВЛ и где-то даже раздобыл бутерброд. – Шеф, прибыли Макфи, Торрес, Вазизи, Верлиока. Все здесь, короче.

Марко поднялся:

– Не будем заставлять ждать старых друзей.

Он галантно предложил ей локоть, но Германика проигнорировала подобный знак внимания и пошла вперед. Марко не сбежит.

«Беги, беги! Неужели ты не понимаешь, что тебя ждет?! – Девушку трясло. – Трибунал Магуса!»

Франчелли следовал позади, и Германике Бодден с каждым шагом становилось все больше не по себе. Этот хитрец опять что-то задумал. И у девушки росла жуткая убежденность, что на сей раз дело не обойдется тридцатью годами чьей-то жизни.

Ледяная химера легко выскользнула сквозь один из проломов в крыше. На счастье Ллиюр и Калеба, которые в этот момент представляли собой единое существо, наблюдатели СВЛ – чайки и голуби, уже покинули небо. Не было на крыше и оперативников – внизу уже работала команда зачистки.

Химере повезло и в том, что над городом висела плотная пелена облаков и смога, которая надежно укрывала ее от смертоносных солнечных лучей. Соволемур распахнул полупрозрачные крылья и спланировал вниз, в частую решетку улиц и переулков, где сонным зверем ворочался морской туман, притекший из бухты. В лапе химера держала маленький ларец черного дерева.

Глава 21

Дженни проснулась от запаха кофе. Кофе! Она выпрямилась в кресле и, как зомби, поднялась на дрожащих ногах. Сделала два шага, нащупала край стола и рухнула на деревянную лавку. Глубоко вдохнула этот запах – будоражащий, горячий, обволакивающий. Взяла чашку и сделала осторожный глоток.

– Боги! Какое счастье! Хоть один человек в Норвегии умеет варить кофе!

Сейчас она была готова расцеловать Арвета.

– Скажи, твоя семья, они язычники?

Дженни поперхнулась и едва не пролила прекрасный кофе.

– Арвет, – выдавила она. – Ну у тебя и вопросы с утра.

– Ты довольно часто говоришь «боги». Не Бог, не Господи, а именно «боги». Это с чем-то связано?

Дженни проморгалась, отхлебнула кофе и задумалась. Арвет был серьезен, как никогда. Утро выдалось безоблачным, солнце вставало в синем небе и на полу лежали теплые фрагменты света, рассеченные оконным переплетом. Но юноша был собран, подтянут и спокоен. Похоже, он не только протопил печь с утра и сварил кофе, но и успел сделать зарядку, проверить снегоход и переделать кучу мелкой работы.

– Не знаю, – Дженни рассмеялась. – Я никогда не думала об этом. Просто у нас часто так говорили в цирке, вот я и подхватила, наверное. Но всяких там кровавых обрядов я не совершала, даю слово!

Скупая улыбка – вот все, что позволил себе Арвет. Но он хотя бы немного расслабился и принялся сооружать завтрак.

Уже доедая второй сэндвич с семгой, Дженни вдруг задумалась – а ведь и правда, в каком-то смысле она была такой махровой язычницей, куда там всем этим доморощенным неоязычникам, которые прочитали полторы книги по истории и брошюрку по этнографии и начали скакать по лесам и полянам, завернувшись в простыни. Она была наследницей живой и древней Традиции, которая насчитывала не одну тысячу лет – и у которой были зримые и порой очень убедительные доказательства ее правоты. Да она сама была таким доказательством!

– А это важно для тебя? – спросила она, когда Арвет уже укладывал рюкзак. Сама Дженни в этот момент подводила глаза – в рюкзаке Йоханны обнаружилась походная косметичка. Вообще, он был набит кучей полезных вещичек, от выкидного ножа до небольшой аптечки. Имелось и небольшое количество этих чудны_́́́́х норвежских бумажек, которые они называют деньгами. А также – о чудо! – шерстяной свитер тонкой вязки, белый, с традиционным красным рисунком. Дженни с наслаждением скинула с себя хотя бы одну Бьорнову тряпку – страшно надоевшую ей растянутую толстовку. Вообще, видно было, что Йоханна обстоятельно подготовилась к побегу, и Дженни уже второй раз помянула ее добрым словом. Кто бы мог подумать, что под этими фиолетовыми перышками и фрагментами металла таилось доброе, хотя и довольно склочное сердце.

«Если вдруг меня еще раз занесет в «Озеро троллей» – хотя, чур меня, конечно, – надо будет сказать ей спасибо», – заметила Дженни.

Осталась еще одна ресничка, и она будет окончательно готова встретиться с норвежской зимой лицом к лицу.

– Ты о чем?

– Я говорю, для тебя это имеет значение – язычница я или нет? Ты бы не стал меня спасать, если бы я поклонялась, например, Одину? – Дженни захлопнула косметичку. Все, она готова выступать.

– А ты поклоняешься?

– Нет.