Печать правосудия

Он встрепенулся, принялся водить головой по сторонам в поисках шума. Это наводило на мысли, что звонили ему не часто. Телефон он нашел где-то в комнате, вернулся с ним на кухню, поднял трубку.

– Да.

Несколько секунд он слушал, затем лицо его помрачнело. Он сел на стул, блеск разворошенных воспоминаний погас в единственном глазе. Орлов убрал телефон от уха и посмотрел на меня:

– Всё отменяется. Сергея убили.

Глава 21. Арена

Передо мной лежало заявление. Коломов и ещё какой-то майор, которого я видел впервые, расхаживали по кабинету. То они звонили, то им звонили. Кабинет начальника ОБНИС напоминал диспетчерскую службу.

Как же так вышло?

Главной целью Сынов Си оставался я, и с тех пор ничего не изменилось. Кому понадобился Шумякин? Это было как-то связано со мной или простое совпадение – Шумякина грохнули личные враги? Я посмотрел на Коломина. Мог ли начальник отдела сделать это после предъявленного компромата? Сомневаюсь. Коломов был слишком нерешительным. Он и сейчас блеял в трубку, постоянно извинялся. Ему такое не по зубам. Тогда кто? Сыны Си?

Шумякин обещал мне что-то рассказать. Теперь обещанию не сбыться. Его нашли мёртвым в переулке рядом с домом. Три пули в тело, контрольный в голову.

Сообщение о смерти Шумякина пришло Орлову согласно ранее оговоренной инструкции. У Орлова на этот случай были определенные обязательства. Я не спрашивал – какие именно, – но он дал понять, что меня они не касаются. Орлов предложил помощь и заверил, что при должной осторожности меня не скоро найдут у него в квартире. Я отказался.

Всё разворачивалось слишком быстро, становилось всё более запутанным. Запереться в комнате – не выход. Желание узнать правду вытолкнуло меня наружу. Не придумав ничего лучше, я приехал в ОБНИС. Отделение стояло на ушах. Все суетились, ходили с выпученными глазами, расспрашивали друг друга о случившемся.

Охрану обо мне предупредили. Едва я вошёл в отделение, как они проводили меня в кабинет Коломова. История «перспективного» печатника заканчивалась быстрее, чем можно было себе представить.

– Прости, Никита, – сказал Коломин. – Похоже, мы совершили ошибку. Подполковник Шумякин возложил на тебя слишком большие надежды. Это в том числе и моя вина. Мы хотели легко и без лишних затрат решить проблемы отделения, но вышло иначе.

– Вы знаете, кто его убил? – спросил я.

– Расследование только началось, но зацепок немного, – Коломин скинул входящий звонок. – К большому сожалению я вынужден признать, что твой проект провалился. Ты так и не сумел наложить печать. Нам нечего предъявить в центр. Зато мы видим, во что это вылилось. Понимаешь?

Я не стал говорить, что способен наложить печать. И не стал просить его дать мне шанс. Теперь это не имело смысла.

– Его убили из-за меня?

– Я этого не говорил! – Коломин пожал плечами. – Я этого не знаю! С этим будет разбираться следствие. Я ведь говорил ему, что мы зашли слишком далеко. Уговаривал его вернуть всё назад, но он… В общем, всё закончилось так, как закончилось.

– Коломин уже получил соответствующие указания, – сказал незнакомый майор.

Полковник Коломин посмотрел на него, а затем повернулся ко мне:

– Прости, но мы вынуждены тебя отстранить. Это не моё решение. Выбора у нас нету. Предлагаю тебе написать заявления по собственному, а если нет, – Коломин сунул руки в карманы и отвернулся к окну. – У меня есть рапорт от Агафонова Богдана о твоем нападении в классе. Так что…

Коломину снова позвонили. Кто-то важный. На этот раз он не осмелился сбросить.

Передо мной лежало заявление на увольнение по собственному желанию сегодняшним числом. В шапке печатными буквами стояло: «от Майорова Никиты».

Майоров… С первых лет жизни я знал, что живу с приёмными родителями. Удивительно, но меня никогда не интересовала настоящая фамилия. Временами я задумывался о своих родителях, но чаще мои размышления заканчивались мыслями об их смерти.

Тот последний разговор с Шумякиным. Он знал обо мне с момента моего рождения, знал про наличие способностей.

Я черканул на бумажке закорючку, бросил ручку на стол. Майор и полковник по-прежнему висели на телефонах. Я вышел, оставив дверь открытой.

… … …

В раздевалке пахло потом. Мне предложили шорты и боксёрские ботинки, но я отказался. Спортивные штаны, майка, кроссовки. Весом чуть меньше семидесяти я буду выступать против ста восьми. Выйти на арену в шортах с голым торсом – означает выглядеть последним аутсайдером. В одежде разница будут менее заметна.

Даже сквозь стены я слышал гул толпы. Арена бодигардов с нетерпением ждала очередного шоу. Удивительно, но я и предположить не мог, как сильно раскрутили этот бой. Я принял его в самый последний момент, но Белобрысый браток был слишком уверен в своём плане.

– Первый раз на моей памяти такое, – сказал мужик с фиолетовыми мешками под глазами, раскладывая на лавке бинты и пластыри. – Даже не знаю за кого болеть. Со одной стороны, жалко Гремлина – ты сломал ему карьеру, а с другой стороны, – пацан ты ещё совсем. Покалечит же…