Печать света

– Нет, благотворительность – это святое, просто… они меня достали! Решили с чего-то, что у савты были какие-то ценные артефакты. Ограбление организовали…

– При чем здесь ограбление? В обществе состоят весьма солидные люди, мой брат у них казначеем. Не думаю, чтобы они действовали такими методами. Что они хотят от тебя?

– Чтобы я продала им кое-какие вещи.

– Ну вот видишь! Они хотят купить, а не украсть!

– Да, но… – Мириам умолкла. Рассказать про медальон? Пожалуй, сейчас не время. – Они такие навязчивые… и эмблема у них дурацкая! – выпалила она вдруг.

Эмиль взглянул на нее почти с жалостью и принялся объяснять, что, согласно мнению древнего историка Иосифа Флавия, семь лампад, на которые разветвляется семисвечник, обозначают семь планет. Два льва, на которых стоит светильник, – символы двух частей божественной души. Круг, в котором находится эмблема, – символ солнца.

– А что значит символ лабиринта? – жадно спросила Мири.

– Лабиринт? В иудаизме нет символа лабиринта.

– Как это нет? Я сама видела! Ну, то есть слышала!

– Что именно ты слышала? – терпеливо спросил Эмиль.

– Есть такая книга, древняя. Называется «Лабиринт Иерихона». Надеюсь, ты не станешь отрицать, что Иерихон был иудейским городом?

– Я не собираюсь отрицать исторически задокументированные факты. – Эмиль бросил печальный взгляд в сторону спальни, поерзал на табуретке и продолжил объяснения: – Иерихон был построен согласно определенной магической схеме, которая должна была укрепить обороноспособность города. Его окружали семь стен, такой градообразующий элемент в то время назывался лабиринтом. Магия – да. Символизм – нет.

– Как это? – Мири, до половины опорожнившая бокал в два глотка, чуть не подавилась. – Лабиринт – это всегда символ!

– Символ чего?

– Ну много чего… возрождения, – она постаралась припомнить, что там говорилось в тех распечатках, что приготовил ей Анри. – Еще искупления и поиска пути.

– Но все эти вещи не имеют смысла ни в иудаизме, ни, например, в мусульманстве, которые являются «религиями закона».

– Но как же так? – Мири тоже взгромоздилась на табурет, ноги уже не держали от усталости и выпитого вина. – Ты что-то путаешь! Дорога меж стен города не может быть лабиринтом, потому что она не плутает и не заводит в тупики… или заводит?

– Знаешь, почему я тебя люблю? – спросил вдруг Эмиль. И, не дожидаясь ответа, сказал: – Только ты можешь сидеть ночью в кухне в одних чулках, плакать о смерти незнакомой старушки и рассуждать на тему символизма.

– Ну, положим, я не только в чулках… – Мири покосилась на кружевные трусики – на месте. «Но когда же я блузку-то успела скинуть?» Она тряхнула головой и поняла, что тщательно уложенные с утра волосы опять растрепались и похожа она, скорее всего, на ведьму. Ну и ладно! Мири демонстративно выпятила вперед грудь.

Эмиль завздыхал, налил себе вина и принялся читать лекцию:

– Ты смешала два понятия: maze и лабиринт. Мейз появился намного позже. Именно он обладает всеми признаками загадочности: запутанными дорожками, тупиками и сбивающими с толку развилками. Но изначально, в древности, любой лабиринт вел точно в центр. По спирали.

– Но как же так? – Мири лихорадочно раздумывала. При чем здесь тогда «Лабиринт Иерихона»? Впрочем, если нет символа – то кто сказал, что не может быть настоящего лабиринта?

Эмиль смотрел на нее со все большим беспокойством, и Мири решила не пугать жениха дальше. Улыбнулась, жалобно сказала, что устала и всякая чушь в голову лезет, и отправилась в ванную. Надев шелковую открытую рубашку, она уставилась на свое отражение в зеркале. Новая стрижка вполне ничего… А медальон нагло устроился в ложбинке между грудей. Утром Эмиль его непременно увидит. Она сняла золотой кружок, сунула его в косметичку и, вернувшись в спальню, потихоньку запихала кожаную сумочку под кровать. И, уже засыпая, удивилась: откуда Эмиль так много знает о лабиринтах?

Утром Эмиль ушел на работу, пока Мири спала. Проснувшись и позавтракав, она отправилась к дяде Давиду. Покорно выслушала его сетования на задержку и сожаления о смерти бабушки. Потом она осматривала камни и писала заключения экспертизы. Привычная работа и любимое занятие позволило успокоиться и даже навело на кое-какие полезные мысли. Покончив с камнями, Мириам отправилась в мастерскую, взяла инструменты и принялась за работу. Через пару часов она придирчиво разглядывала новое украшение: крупный овальный кулон, изящная золотая рамка содержала ониксовую пластинку, на которой распластал крылья золотой дракончик. Честно сказать, дракончика она выпросила у одного из мастеров, который как раз делал коллекцию зодиакальных символов. Медальон «Печать света» она поместила с обратной стороны пластинки и закрыла тонким золотым листком. Теперь никто не смог бы обнаружить столь востребованный артефакт, и девушка сразу почувствовала себя намного спокойнее.

Она повесила цепочку на грудь и отправилась обедать в итальянский ресторанчик, где за пиццей с морепродуктами просмотрела книгу герра Рольфа, которую утром прихватила с собой.