Печать света

– Я навел справки, – продолжал Николай Павлович невозмутимо. – Вы девушка известная, пусть и в узких кругах, и в вашей личности я уверен. Могу даже принять тот факт, что легенда имеет место быть, так как ваша семья была в родстве с Легерлихтами. Но кто этот молодой человек, которого вы представили как своего брата?

Мири растерялась. Ай да помещик! Нет, что ни говори, а осторожность и желание знать, с кем имеешь дело, принимает порой патологические формы, особенно в России. Сказать она ничего не успела, так как раздался сухой и оттого не слишком вежливый голос Анри:

– Раньше меня звали Андрей Бронницкий. Покойная Мириам, бабушка, нашла меня на одной из помоек города Москвы и поспособствовала моему усыновлению. Меня вырастили милые люди: театральный дизайнер Рене и Мари, его жена. Рене умер четыре года назад, а Мари живет сейчас в Кале, и я навещаю ее, когда могу.

– Сколько вам было лет, когда вас увезли из России?

– Семь.

– И что случилось, когда вы начали разыскивать своих родственников?

– Пока ничего, – молодой человек пожал плечами. – Мы приехали две недели назад. Я написал запрос в архивы и в милицию… Все говорят, что это требует времени.

– А когда вы приезжали в Москву два года назад? Что вам удалось выяснить?

– Два года назад? – Анри вытаращил глаза. – Но откуда вы… – он помолчал, подумал, потом ответил:

– Я приезжал на конференцию молодых дизайнеров. Был здесь три дня. И два в Питере. Я никого не искал и не собирался. Просто любопытно было посмотреть на Россию. Убедиться…. – он куснул губы. – Убедиться, что вообще смогу тут дышать без того ужаса, который помнил… Я и в этот раз не собирался, – он осекся и метнул виноватый взгляд на Мириам.

– То есть инициатива поисков исходила от вас? – быстро спросил Николай Павлович.

– Я не понимаю, почему вы придаете этому такое значение, – медленно сказала Мири. – Но раз уж это так важно, я попытаюсь объяснить… Анри не хотел искать родственников. Да и я, признаться, не ожидаю от этих поисков ничего хорошего. Мы приехали ради книги. Но в Париже, когда мы искали, кто ее купил, наткнулись на каких-то еще людей, которые тоже упорно ищут книгу «Лабиринт Иерихона». Они вели себя очень агрессивно. Нам это не понравилось, и, чтобы сбить их со следа, мы и придумали этот поиск родных Анри… Андрея.

– Что это за люди?

– Некая организация, которая гоняется за всяким культурным наследием. Называется «Мудрость Сиона».

– «Мудрость Сиона»?

– Да, – Мири помедлила и с ужасом подумала, что ведь если «Мудрецы» докопаются до местонахождения книги… подумав об Илоне и детях, она быстро выпалила:

– Это правда. Вы можете справиться в полиции Фрейбурга: к нам в дом проникли какие-то люди, потому что считали, что книгой владела моя бабушка. А выяснив, что книги у нас нет, они попытались отыскать ее у фрау Легерлихт…

– И что?

– Она умерла… – шепотом сказала Мири. – Умерла от разрыва сердца, то есть это не убийство, но… но они вломились в ее квартиру и напугали ее. Мы пытались замести следы, создать впечатление, что цель нашей поездки – поиски семьи Анри.

Губы Яромильского сжались.

– Вот как, – пробормотал он. – Прошу меня извинить, – и быстро вышел из комнаты.

Вернулся он довольно скоро, и вновь в обращении его произошла некоторая перемена. Подозрительность человека, который только что с пристрастием допрашивал молодых людей, пропала, но былое радушие хлебосольного помещика в значительной степени умерилось деловым тоном.

– Пройдемте в кабинет, я подготовил для вас книгу, – сказал Яромильский.

Кабинет располагался на втором этаже. Очень солидная комната, отделанная в английском стиле: панели темного дерева на стенах, массивный стол, кожаное кресло у камина, на стенах гравюры со сценами охоты. На столе лежал ящик, весьма похожий на сейф, и коробка с перчатками.

Николай Павлович надел белые нитяные перчатки, открыл ящик и бережно извлек из него массивную инкунабулу в деревянном переплете. Возложив ее на стол, он жестом поманил к себе гостей и сказал:

– Прошу. Я буду перелистывать страницы, а вы смотрите. Если хотите взять книгу в руки – надевайте перчатки и обращайтесь с раритетом осторожно.

Мири и Анри подошли поближе и уставились на темный и поцарапанный во многих местах переплет. Хозяин открыл его. На первой странице, под затейливо выписанным названием, темнело пятно, которое при ближайшем рассмотрении оказалось экслибрисом.

– Чей это знак? – спросила Мири.

– Это знак библиотеки Легерлихтов. «Лабиринт Иерихона» принадлежал им последние двести лет. Многие коллекционеры имеют экслибрисы. Что-то вроде герба. Бывает, что знак меняется, вот, например, Легерлихты позже заменили символическое изображение крепости на собственный герб. Такие детали, кстати, служат дополнительными ориентирами для датировки перемещения книг. Впрочем, в данном случае все очевидно. – Он указал на сделанную чернилами надпись под экслибрисом. Здесь же вложен был тонкий папиросной бумаги лист с переводом с немецкого на русский.