Печать Цезаря

— Зачем после первой неудачи так падать духом? Что это за упрёки и подозрения? Разве сегодня вы менее вчерашнего ненавидите римлян, менее вчерашнего предпочитаете смерть рабству? Они лучше нас умеют осаждать города, и у нас нет таких машин, какие имеются у них. Вот потому-то я и не хотел собирать людей своих в одно место. Кто предложил сжечь Аварикум, как были сожжены другие города битуригов? И кто виноват, что эта тяжёлая жертва, которая в будущем сделает честь нашему народу, не была доведена до конца? Не ваши ли просьбы заставили меня отказаться от моего намерения? Разве я не предсказывал того, что случилось? Взятие Аварикума — большое несчастье, но неужели вы думаете, что в войне бывают только одни победы? Наши предки, слава о которых распространена по всему миру, испытывали ещё гораздо худшие неудачи. Несчастье это велико, но поправимо. Взамен нескольких тысяч воинов, погибших в Аварикуме, к нам явятся сотки тысяч других. Дальним народам надо дать время, чтобы снарядить войска и пройти по зимним дорогам. Но зима подходит к концу, и ваши страдания уменьшатся. Легионы настрадались ещё более вас: разве вы не видели, как итальянцы бежали из лагеря и дрожа от голода и холода, приходили отдаться вам в рабство за кусочек хлеба? Продовольствие, найденное в Аварикуме, давшее римлянам возможность избавиться от смерти, истощится. А других припасов у них не будет. Опустошённые земли галлов в виде пустыни окружают их. Эдуи отказываются поставлять им что-либо. Они готовятся присоединиться к нам и увлекут за собою все соседние народы. Всякое отступление Цезарю отрезано: сами боги отдали нам его в руки. Но умоляю вас, не предавайтесь подозрениям, распространяемым между вами тайными врагами вашей свободы! Отгоните от себя всякую мысль о разладе! Теперь вам необходимее, чем когда-либо, сплотиться в один братский народ. Против сплочённой Галлии что могут сделать десять легионов? Если Галлия будет объединена, то против неё не устоять целому миру!

Речь эту сначала слушали очень холодно. Затем мало-помалу подозрительные и враждебные взоры доверчиво обратились на Верцингеторикса, и в конце концов все опять поклялись победить или умереть.

Неужели из-за одной неудачи Галлия перестала бы быть родиной храбрецов?

На другой день после описанного собрания разнеслась весть, что ночью Цезарь вышел из города со всеми своими легионами. Выгнал ли его голод оттуда, или же он бежал при виде наших подкреплений, с каждым днём всё приближавшихся к городу?

Вскоре мы узнали настоящую причину его отступления.

У эдуев было не совсем спокойно: у них образовались две партии, из которых одна перешла на сторону Цезаря, а другая хотела соединиться с Верцингеториксом.

Цезарь отправился в страну эдуев.

V. Герговия

Дни стали длиннее. Хотя высокие места в Арвернии ещё белели от снега, но долины уже покрылись зеленью, и наша конница находила там богатое пастбище.

Все силы Верцингеторикса стояли теперь на берегу одной реки против римских легионов, задержанных быстрой рекой, раздувшейся от вешних вод.

Мы несколько дней провели на виду у римлян, отделённых от нас рекой.

С одного берега на другой неслись оскорбления. Засев в кусты и на деревья, враги посылали друг другу стрелы, к которым были прикреплены бранные слова.

Мы очень хорошо понимали, что это глупая забава, и бездействие тяготило нас. Переправиться через реку мы не имели возможности и дошли до того, что стали желать, чтобы римляне, более ловкие, чем мы в постройке мостов, переправились первыми.

Это случилось скорее, чем мы ожидали.

Цезарь построил мост гораздо ниже по течению реки и переправил на другую сторону свои легионы.

Таким образом война была перенесена в Арвернию, но душевное настроение наше было совсем не такое, каким оно было раньше. Тогда Цезарь явился совершенно неожиданно, точно свалился с неба. Войск у нас было очень мало, и города не были готовы к защите. Теперь же нас было шестьдесят тысяч человек, и через несколько дней мы заняли непреступные позиции на склонах горы Герговии.

Вершина Герговии, возвышающаяся на тысячу двести локтей над долиной, представляет собой квадратную площадь, на которой и был выстроен город, окружённый стеной в десять локтей толщины и в двенадцать вышины.

Город вмещал в себе массу народа, так как в нём укрылись все окрестные жители. Там постоянно слышался шум, напоминавший прилив и отлив океана, и разные звуки, сливавшиеся с человеческими голосами, с топотом всадников, мычанием скота, блеянием баранов, криком ослов и хрюканьем свиней. Иногда среди всеобщего гула раздавался звук бронзовых труб и рожков конницы.

Чтобы избежать тесноты и сохранить дисциплину, Верцингеторикс поместил свои войска за чертой города. Мы стояли на южном склоне горы, так как римлян можно было ждать только с этой стороны.