Печать Змея

Один за другим разбойники спустились с дороги в овраг, где и прятались до этого. Овражек был не глубокий, в таком и козу не утаить, но в этом-то и заключался их коварный план: ни один обозник не будет опасаться нападения из открытого поля, где не видно ни единой живой души.

— Ушли. Эх, знал бы ты, как тяжело в наше время сыскать таких ребят, чтобы приказов слушались побольше, а думали поменьше. Скучаю я по нашему славному Хорту.

— Бросал бы ты это дело, — рассказывать, о том, что стало с ихним бывшим атаманом Хортом, юноша не стал.

— Так ведь скучно же, — рассмеялся колдун, — Не из-за денег же я на дорогу вышел, в самом деле. Не в армию же подаваться, с моей больной спиною.

— Ой смотри, нарвешься на дипломированного мага — будет тебе веселье.

— А ты меня чародеями не пугай, я и сам кое-чего могу. Лучше расскажи, как ты меня выследил, и как заклятье мое развеял. Ты же "пузырь"?

— Я — антиквар. На тебя я "чарокрута" наслал, которые любые чары сбивает. А что, понравилось? С помощью вот этого… — Айвен разжал кулак, демонстрируя магическую спираль. Глаза Иноша алчно вспыхнули, но и только.

— Ладно, бывай. И не поминай нас лихом, — колдун отошел в сторону, освобождая дорогу. Печатник только того и ждал. Взмахнув рукой на прощанье, он пришпорил своего скакуна, и тот стрелою сорвался с места.

Поначалу ехали молча, а Хныга и вовсе не подавал признаков жизни, съежившись на дне своей корзины. Наконец, гоблин высунул голову и спосил:

— Это был твоя друг-колдун?

— Не совсем того. Работали когда-то вместе.

— Твоя плохо друзей выбирай. Человек-колдун — плохой друг. Хныга — хороший.

— А еще Хныга очень скромный.

Гоблин согласно кивнул и добавил:

— И красивый…

Остаток дня они провели в седле. Точнее, в седле его провел Айвен, а Хныга спал в своей корзине, каким-то невероятным образом приноровившись к тряске. На обед юноша решил не останавливаться, а потому у придорожного постоялого двора он спешивался под громогласное бурчание своего пустого желудка.

— Меня и коней накормить до отвала, а вот этого ушастого — не будить, — отдал Печатник распоряжение мальчишке, который сразу же бросился к коню.

— Овес, пшеница, свекла? — спросил тот, принимая поводья.

— Свежее пиво, жареный свиной бочок и соленых огурчиков.

— А коню что?

— И коню то же самое. И давай, поживее.

Айвен огляделся. За день верхом на харуке он проскакал вдвое больше, чем смог бы на обычном коне. Об этом постоялом дворе он только слышал, но никогда не бывал здесь ранее. Если верить надписи на вывеске, то место это называлось "Двойной дракон", что, по мнению хозяина, указывало на крепость местного вина, от которого в глазах не только двоилось, но и драконы мерещились. Впрочем, до драконьего двоения юноша и не собирался напиваться — с дороги он больше мечтал о мягкой постели да сытном ужине.

— Эй, хозяин, — окликнул Печатник толстяка, деловито пересчитывавшего выручку, — где тут у тебя угол потише, да повкуснее?

— Выбирай любой, кроме западного.

— А это еще почему?

— Не нравится мне тот тип, что там ягненка харчит, — указал хозяин на темную фигуру в дальнем углу.

Айвен присмотрелся. Там широкоплечий и налысо бритый детина уплетал свой ужин за обе щеки. Закатанные рукава обнажали мускулистые руки, испещренные старыми шрамами, а на его правом предплечье виднелось клеймо.

— Ха! А вот мне он напротив, очень нравится, — заявил юноша, — Тащи заказ туда.

C этими словами юноша направился прямиком к лысому и, пододвинув стул, уселся прямо напротив него.

— Эй, уважаемый, вы не будете против, если я составлю вам компанию? — поинтересовался он, одновременно складывая большой и средний пальцы правой руки в особый знак. На воровском "жестике" этот знак был символом дружеских переговоров.

— Ну, садись, коли пришел, — пробурчал детина с набитым ртом, — Только на досужую болтовню у меня ни времени, ни настроения нет.

— Да я могу и молча пожевать в приятной компании, — согласился бывший вор и покосился на клеймо, — За что такую красоту-то получил?

— А не твоего ума дело. Давно это было, и свой долг жизни я искупил, понятно? — незнакомец залпом осушил кружку и поставил ее на стол так, что тарелки подпрыгнули.

— Конечно-конечно, — пробормотал в удаляющуюся спину Айвен, — Вот только ума не приложу, как такой как ты, мог искупить кровавый долг, если тебя сам королевский палач клеймом смертника пометил. И, видать, за дело.

— Твоя зачем Хныгу там оставляй, а сам тут пей-жри-веселись? — раздался вдруг сзади голос гоблина.

— Хныга, дружище! Ты так сладко спал — не хотел будить, — повернулся Печатник.

— А может, человек не будил Хныгу, потому что хотел один совсем говорить со жрецом Врага? Говори весь правда — твоя хотел предать Великий Змей?

Юноша проследил направление взгляда гоблина. Взгляда, который с ненавистью буквально прожигал спину удаляющегося обладателя клейма смертника.

Глава 8

Слишком много чудес.

"Ловкость рук — и никакой магии!"

Наемник Ларгольд, за час "упокоивший"

сотню мертвецов своим мечом.

— С чего ты взял? — поинтересовался Айвен у гоблина.