Печенье на Рождество (СИ)

Лайя пугливо, но с плохо скрываемым желанием, касается его щеки рукой и приближается к приоткрытым мужским губам, которые вновь растягиваются в улыбке; кажется, что она чувствует его сердцебиение где-то в своем теле, а обжигающее дыхание кружит голову, да так, что она набравшись смелости, проводит кончиком острого языка по нижней губе и тут же ощущает пряную сладость, которая поражает каждый вкусовой рецептор незамысловатым, но таким приятным вкусом. Его сильные руки обвивают её талию, скользят к округлым бёдрам и нагло сжимают их, впиваясь тонкими пальцами в фарфоровую кожу.

Дракула перехватывает инициативу, с усладой впившись в вишневого цвета губы, властно сминая и покусывая их, наслаждаясь самой девушкой и тем, что в коктейле смешавшегося безумия просто сводит его с ума. Он чувствует её горячий язык, который обвивает его влажную плоть в ответ, ощущает такой же карамельный вкус, который до безумия сладок и приятен, но лучше всего то, что вовлечённая в процесс Лайя не замечает, как запускает ладонь во взъерошенные смоляные волосы и требовательно прижимается к мужскому телу, излучая такой же жар, который рискованно касается их натур и сплетает их воедино.

Влад всего лишь несколькими плавными движениями усаживает девицу на стол, до этого жадно очертив её изгибы и скинув джинсовую юбку, считая ту ненужным сейчас элементом одежды. Не отрываясь от припухших губ, мужчина решительно перебирает светлые пуговицы её рубашки, оголяя упругую грудь и обдавая нежную кожу резким и пронизывающим холодом своих пальцев, которые касаются её выпирающих ключиц, пробегают по острым плечам и спускаются вниз по тонким рукам, напористо раздевая юную художницу.

В его голове возникает идея, которая определенно заводит его до жалобного скулежа.

Грациозно взяв в руки ёмкость, в которой находится ещё слегка горячая сладкая патока, он приближает её к покрывшемуся мурашками телу и едва видимо наклоняет носик вниз, из-за чего вязкая смесь лениво тянется вниз, падая небольшими неотрывными каплями на женскую грудь. Лайя чувствует легкое жжение и втягивает носом воздух, который наполнен их личными афродизиаками. Горячая субстанция неторопливо скатывается вниз, попадая на твердые розовые соски и вынуждая девушку в очередной раз громко охнуть, выгнув спинку, подобно кошке. Эта сладкая пытка испепеляет её дотла, из-за этого внутри лишь накаляется истома, окутывающая весь трезвый рассудок в приторную негу, которая так нравится этой женщине.

― Ты и впрямь не угадала с температурой. ― томно молвит Влад, слизывая тонкую липкую дорожку с её соска, от чего по хрупкому телу пробегает тонкая струйка неутолимого вожделения. Ласково кружа языком и прикусывая её грудь, хозяин замка не скрывает того, что это приносит ему наслаждение. То, как она стонет сейчас от смешавшихся ощущений холода его гуляющих по её собственным плавным очертаниям, рук и обжигающе-приятного покалывания кожи, где сейчас растекается сладость. Он повторяет это истязание пылающего тела вновь, лаская другую грудь, которой ещё не уделил внимания своими губами и юрким языком. Шершавые ладони грубо сжимают её талию, окрашивая её бледно-красной пастелью в тех местах, в которых их кожа контактирует плотнее всего. Влажные губы медленно ползут вверх, всё также собирая тоненькие струйки карамели с её тела, пока сама Бёрнелл извивается, подобно кобре, вновь запуская пальцы в растрепанные волосы мужчины, легонько оттянув их у корня и заставив Дракулу по-хозяйски рыкнуть, что окончательно утягивает её в трясину бесповоротной эйфории.

Вновь предательски-горячие капли тянутся к полотну её тела, полосуя его блаженным жжением, стоит лишь Владу оторваться, но в этот раз они соскальзывают на живот, плавно и неуверенно спускаясь всё ниже и ниже, останавливаясь у резинки розовых кружевных трусиков с маленьким бантиком из узкой атласной ленточки. Цепеш маняще цепляет её нижнее бельё и оттягивает вниз, не давая патоке испачкать часть её одежды; повторно движется вдоль рыжеватой полосы, оставляющей приторное карамельное послевкусие, вырывая из девичьей грудной клетки стон, наполненным желанием и изнеможением, вызванными уверенными действиями брюнета.

― Она остывает или мне кажется? ― Влад опускается перед ней на колени, оказавшись между широко разведённых ножек, хитро усмехнувшись. Обмакнув два пальца в густой жженый сахар, который уже начинает остывать, мужчина проводит ими по внутренней части бедра: от колена и едва ли не до паха, не меняя загадочной улыбки, играющей на губах. Оставшийся полупрозрачный след, который тянется к треугольничку влажных трусиков, ещё больше изводит Дракулу, едва не доводя его до исступления, которое могло бы принести мгновенное облегчение.