Педагогическая антропология в зеркале философии

Еще в эпоху перехода язычества к христианству, когда рождалась византийская культура, появляются образцы подлинно христианской антропологии, в IV веке написан классический текст Григория Нисского «Об устроении человека» – это синтез знаний о человеке, где выражена четкая позиция о формировании души человека, то есть позиция педагогической антропологии, если оценивать ее с современной точки зрения.

Григорий Нисский – младший брат родоначальника малоазийского монашества, святого Василия Великого. В молодости он увлекался греческой философией, в зрелые годы стал называть ее внешней философией. Антропология Григория Нисского – это учение о внутреннем совершенствовании человека, о стремлении к образу Божиему. Только в человеке природное одухотворено. Следовать за высшим, прекрасным, совершенным – это и значит уподобляться Богу, становиться его отображением. В человека не вселяются попеременно разные души: душа младенца, душа зрелого человека или душа старика – это одна и та же душа, но в разной степени совершенства, причем эта степень не определяется возрастом, ибо душа может и возрастать, и деградировать.

Мысли Григория Нисского о способах духовного возрастания личности и сегодня воспринимаются поучительно – не следует увлекаться паломничествами по святым местам, перемена места не приближает к нам Бога. Человеку самой природой дано стремление к красоте невидимой и к добру. У добродетели, – указывал он, – один предел – беспредельность; остановка в движении к добру опасна, так как всякая остановка – это уже движение к пороку. Мятеж страстей бороздит поверхность души, препятствуя раскрытию глубин души. Душа может возрастать бесконечно. Зло в любых проявлениях ограничено, оно «необходимо объемлется пределом, вслед за которым преемство добра сменяет предел зла»[37].

Назидания Григория Нисского предвосхищают те учения нестяжателей, которые обращены были не только к монахам, но ко всем людям: «Многостяжание есть смертоносное поражение»[38].

Ошибочно думать, что христианская антропология возвышала исключительно духовность человека в ущерб телесности. Напротив, еще Григорий Нисский видел преимущество человека над ангелами в том, что ангелы обладают лишь духовной природой (субстанцией), а человек – и духовной, и телесной. Творение мира завершилось человеком как вершиной сущего. Человек – не раз и навсегда совершенное создание, следовать за высшим, прекрасным – это возможность, которую человек либо реализует в своем становлении, либо погасит, загубит. Как в осколке зеркала может отразиться солнце, так и в человеке, в его микрокосмосе может сиять совершенство высшего Образа. «Ничто другое из сущего не уподобляется Богу, кроме человека»[39], а это уподобление, согласно Григорию Нисскому, проявляется в духовной чистоте, уме, слове, любви, в стремлении к небу, то есть к высоте духовной. «Как душевный превосходит плотского, так аналогично этому духовный выше душевного»[40]. Духовность человека не может состояться без свободного выбора, ничто «вынужденное и насильное не может быть добродетелью»[41]. Человек от рождения – это лишь возможность стать человеком в его совершенных проявлениях, таков ход размышлений всех христианских мыслителей.

В XX столетии философы, богословы оценили вклад в духовную антропологию Григория Паламы, которого иногда называют основателем исихазма, хотя практика монашеского священнобезмолвия существовала задолго до XIV века, еще у первохристианских пустынножителей.

Греческое «исихия» означает молчание, тишину, покой. Исихазм – это священнобезмолвие, подвижнический способ христианской жизни, направленный на созидание храма души человека, формирование «внутреннего человека». Философия исихазма в этом смысле противоположна «внешней» философии Древней Греции. Исихазм учит духовной жизни, он неотделим от монашеского подвига, от «умного делания» отдельной души человека.

Вера в человека – основа исихастской антропологии. В том числе и антропологии Григория Паламы. Причем человек понимается целостно, в нераздельном единстве души и тела. В молитве, в богообщении участвуют и душа, и тело. Это принципиально отличает учение Паламы (паламизм) от платонизма. Если у Платона душа находится в теле, как в тюрьме, то у Паламы весь человек участвует в общении с Богом. Он прекрасно владел платоновским и аристотелевским наследием, но советовал обращаться с греческой философией так, как фармацевты обращаются со змеями: извлекают из них яд и приготавливают противоядие. Например, он подвергал убедительной критике учение Платона о переселении душ.