Педагогическая антропология в зеркале философии

Христианская антропология многократно усилила идеи античной философии о внутреннем человеке. В исследовании русского грека Авраама Позидиса (Позова), осуществившем синтез богословия, психологии, медицины, раскрыто становление в истории понятия «внутренний человек». А. С. Позов считал, что в «Филебе» Платона уже содержалось представление о внутреннем человеке: «Человек своей монадой связан с Единым, своим интеллектом – с Мировым разумом, а своей душою – с Мировой Душою. Все эти три части составляют внутреннего человека Платона»[42]. У А. Ф. Лосева встречаем мысль о том, что Аристотель тоже акцентировал внимание на внутреннем человеке[43].

Если в античной литературе исследователям приходится отыскивать ростки учения о внутреннем человеке, то в христианской антропологии оно становится центральным, доминирующим. Внутренний человек – носитель Духа Святого, в молитву погружен именно внутренний человек. Внутренний человек стремится к духовному совершенствованию. «Тленный человек получает бессмертие, если он служит внутреннему»[44]. Так истолковывает христианская антропология слова Христа: «Ищите Царствия Небесного, которое внутри вас».

В святоотеческой литературе разработаны многие философско-антропологические темы: происхождения человека, свободы, творчества, ответственности, богоподобия человека, нравственной чистоты и греховности, его связи с миром падшим и идеальным. Кроме того, христологическая тема (Христос-Богочеловек) – это тоже в значительной степени антропологическая проблема[45].

Христианская антропология обосновала надприродность человека, раскрыла ограниченность натуралистических антропологических учений. При этом в патристике, то есть в учении Отцов Церкви, никогда не отрицалась телесность, здесь не было дуализма души и тела. Подчеркивалось лишь главенство духа над телом, необходимость духовного совершенствования человека. Тело может жить в согласии с высокими стремлениями души, быть достойным души. Монашеская аскеза – это не борьба с природой, а с противоестественностью, противостояние греху возвышает и душу, и тело.

Традиция исихазма направляла философию к духовной сосредоточенности, к духовному деланию, эта традиция противостояла всякому пустословию. Русская философия изначально следовала завету Григория Паламы: «Великое имя любомудрия (философии) осуществляется в образе твоей жизни»[46]. Духовное совершенствование личности, народа стало основной задачей русской философии, поэтому русскую философию называют духовной философией.

Духовность – это проявление устремленности к совершенному, целостному. Духовность преодолевает утилитаризм, чисто практическое, прагматическое бытие человека. Духовность рассматривается в русской философии как метафизическое ядро личности.

Христианская антропология определила принципы формирования человека не только в эпоху средневековья, вся подлинная европейская и русская культура укоренена в христианстве. Значение христианской антропологии для воспитания остро осознал выдающийся русский философ, педагог, психолог и богослов Василий Васильевич Зеньковский, столкнувшись с задачами образования в условиях зарубежья, в 30-е годы XX столетия в Париже, он подготовил книгу «Проблемы воспитания в свете христианской антропологии»[47], которую по праву мы можем включить в золотой фонд литературы по педагогической антропологии.

Христианская антропология нацелена не на эмпирическое бытие человека, а на его духовное бытие. Обыденная жизнь человека может быть описана в биографии и автобиографии, но духовная жизнь подвижников описывалась в житиях. Духовное ядро свойственно любому человеку, оно либо совершенствуется в процессе жизни, либо угасает, «оно действенно, хоть и подавлено, и заглушено всем тем, что сложилось в эмпирическом слое его личности»[48].

2.2. Христианизация эллинизма и новые возможности интеллектуального и духовного роста в Византии

Восточная держава Византия явилась носителем идеи империи, осознающей свою связь с древней культурой. Восприняв литературу, философию, искусство, право, идеи государственности и образованности древней Греции и Рима, византийская культура продолжила их развитие в новых исторических условиях. Доступность античного наследия открывало значительные возможности для интеллектуального и культурного роста, и вместе с тем, явилось фундаментом, на основе которого возникла устойчивость по отношению к влияниям других культур. Правительство ценило образование, нуждалось в образованных людях и старалось поддерживать просветительские традиции. Смешение церкви и государства привело к рождению особого общественного порядка, названного впоследствии «мирским деспотизмом» или византизмом[49]. Последнее понятие, по существу, является синтезом идей централизованной государственности, православия и высокой образованности.