Педагогическая этика (СИ)

Валера, обнаружив, что руки свободны, потянулся себя поласкать, и почти сразу кончил, содрогнувшись всем телом. Денис почувствовал Валеркину судорогу, увидел, как шлепнулись на простынь белые сгустки, и его тоже скрутило. Он резко выдохнул, сильно толкнулся в ослабевшее тело, тоже излился и, так и не выпустив Валеру из рук, упал вместе с ним на постель, накрыв собой.

Первые минуты они так и лежали, оглохшие и ослепшие, еле дыша, потом Дэн сообразил, что Валере, наверное, тяжело под ним и перекатился на постель, виновато пробормотав: «Прости, совсем тебя задавил». Валера, хотя ему стало намного легче, почувствовал себя брошенным и тут же подкатился Денису под бок, по-хозяйски забросил руку ему на грудь, а ногу на бедра, и они на какое-то время затихли. Потом Валерка вскочил, буркнул, что ему срочно надо в ванную и унесся.

Дэну было хорошо. Застывшее время сдвинулось с мертвой точки и снова пошло, и он опять ощущал себя в полной гармонии с миром, даже несмотря на то, что после двух пощечин левая сторона лица у него немного припухла и довольно сильно болела. Валерка вернулся сердитым и набросился на Дэна, потому что в зеркале разглядел у себя на шее большущий яркий засос. Он был не единственным, но располагался выше других, и Дорошин опасался, что не сможет его спрятать даже под высоким воротником водолазки. Но гнев его был явно притворным, так что Денис ничуть не испугался и не расстроился. Хохоча, он отбивался от нападающего возлюбленного, потом изловчился и набросил на него плед, и пока тот из него выпутывался, тоже сбежал в ванную, закрылся, и, наконец, почувствовав себя в безопасности, полез под душ. Потом они снова лежали рядом, лениво переговариваясь, иногда тихо целуясь, и разглядывали друг друга, и трогали, исследовали губами и языком, запоминали родинки и шрамы. Дорошин, наконец, получил возможность изучить мускулатуру Дениса в полном объеме и он, конечно, хорошенько все рассмотрел и даже обвел бицепсы на руках и каждый кубик на животе. Разобравшись с анатомией Дэна, Валерка разлегся на нем, втиснул свою ногу между его и тихонько поддавливал там коленом. И пересчитывал губами мелкие коричневые веснушки на смуглом прямом носу. Денис поглаживал покрытую светлым загаром Валеркину спинку, нежно касался чуть выступающих лопаток, трогал ребра, расчесывал пальцами спутанные волосы и пощипывал маленькие розовые соски.

Так они развлекались, пока снова не возбудились, как два весенних бродячих кота. И Дэн взял Валерку еще, теперь уже, как опытный, на спине и лицом к лицу. В этот раз все было без лишней спешки. Денис, сильный и страстный, входил мощно и плавно, целовал напряженно выгнутую шею, запрокинутое лицо, и не мог оторвать взгляд от этого лица, с горящими щеками, с выступившей над верхней губой и меж ровных бровей испариной, с пьяными от наслажденья глазами. А Валерка, горячий и нежный, обхватив Дениса за шею, просунув ноги ему подмышки, выгибался дугой, стараясь прижаться теснее, так, что почти не касался постели, и отвечал на его поцелуи, и тонул в золотистых чайных глазах. И никогда еще узкий «пенальчик» не вмещал в себя столько любви и счастья. Утомив друг друга до полного бессилия, они тесно обнялись, очень удачно совместив все свои впадинки и выступы, и блаженно заснули. Судьба, заглянув к ним в комнату, довольно усмехнулась. Убежать от нее не удалось еще никому. Не смогли и эти двое, хотя, казалось бы, достаточно для этого натворили. Убедившись, что все в порядке, Судьба отправилась дальше, решив, что здесь она уже сделала все, что могла.

***

Фомин ходил обалдевший от любви. И оставался ночевать «у друзей» не меньше трех раз в неделю. И ревновал Валеру к ученикам, ворча, что, мол, знает он этих школьников. Конечно же, в шутку. Но в то же время как бы и не совсем. Маман видела, что сын влюблен, что просто сияет от счастья, что редкий вечер проводит дома, а если проводит, то по часу висит на домашнем телефоне или сидит в скайпе, замолкая, как только она проходит мимо. Со своей любовью Дэн ее не знакомил и даже ничего не рассказывал, хотя раньше мать была в курсе всех его похождений, конечно, исключая интимные подробности. Маман не настаивала, уважая право Дениса на личную тайну, только настойчиво напоминала о необходимости контрацепции, так как в браке «по залету» ничего хорошего не находила. И время от времени брала с сына слово, что тот ничего такого не допустит. И Дэн ей это с легкостью обещал, потому что Валерка никоим образом залететь не мог, независимо от того, надевал Дэн резинку или нет. А если бы даже и мог, то Фомин женился бы, не раздумывая.