Педагогическая этика (СИ)

Когда Дэн поднялся на второй этаж, Валера стоял на пороге в открытой двери. Он попятился, пропуская Дениса, тот вошел, закрыл за собой дверь и аккуратно запер на задвижку. Затем он снова посмотрел Валере в глаза и просто сказал:

- Я люблю тебя. Прости меня, пожалуйста. Если можешь.

Дорошин помедлил пару секунд, потом размахнулся и влепил Фомину хлесткую тяжелую оплеуху:

- Это тебе за всех твоих девок!

За первой пощечиной прилетела вторая:

- А это за то, что ты меня бросил!!

После этого Валерка, позорно разревевшись, кинулся Дэну на шею. Дэн подхватил свое вновь обретенное сокровище, прижал к себе так, что у того чуть не хрустнули кости, и горячо зашептал в русую макушку:

- Не было никаких девок, Валер. Правда, не было. Все только напоказ, для тебя специально. И не бросал я тебя, ты ведь сам меня прогнал, не помнишь, что ли?

- А ты взял и ушел, -- всхлипнул Валера Денису в шею.

- Ну, прости, прости. Ну, придурок я у тебя, что же теперь делать? Простишь?

- Конечно, прощу… -- Валерка никак не мог унять слезы, поэтому продолжал прятать лицо, уткнувшись в Дениса, -- Но ты, и правда, придурок. Эти твои девки…

- Да ничего не было ни с одной…

Совесть Дэна была чиста, потому что Мартин никак не мог считаться девкой. И вообще, это не он обжимался с Игорем после выпускного. А жалкий, потерявший надежду зомби с остановившимися жизненными часами.

Потом они замолчали. Они по-прежнему стояли в прихожей и даже не целовались, просто прижимались друг к другу, боясь расцепиться хоть на секунду, и Денис снова чувствовал ладонями узкую Валеркину спину, вдыхал его запах и от этого был счастлив. Наконец Денис вспомнил, что он все еще в куртке и нехотя выпустил Валеру, чтобы пристроить куртку на вешалку, а заодно и разуться. После этого они все же добрались до комнаты, но посередине остановились снова, и Валерка тихо сказал:

- У меня правда ничего тогда не было с Вадимом.

- Я уже давно понял, Валер.

- И на этот дурацкий букет мне плевать. Но ты все равно меня тоже прости.

- Конечно. Я же люблю тебя.

Дэн помолчал и решился спросить:

- А ты, Лер? Ты меня любишь?

Валерке почему-то очень трудно было это сказать, и поэтому он отвернулся от Дэна, прилег щекой ему на плечо и смущенно пробормотал:

- Ты же сам знаешь…

Но Денис твердо решил добиться признания:

- Хочу, чтобы ты сказал.

- Да.

- Скажи.

Валера сдался и, по-прежнему не глядя на Дэна, все-таки вытолкнул:

-- Люблю… тебя.

Денис задрожавшими руками приподнял со своего плеча Валеркину голову и, наконец, припал к любимым губам. И снова ощутил, как мир вокруг них сдвинулся и пустился по кругу. И почувствовал языком смешной острый зубик и влажный, горячий рот. И слабость в коленях тоже почувствовал. И он длил и длил поцелуй, не в силах его прервать. Одной рукой он крепко прижимал к себе Валеру, а другой путался в его волосах, и светлый нежный шелк как живой льнул к пальцам, ласкался и оплетал, не желая отпускать. Остановился Денис лишь для того, чтобы напомнить возлюбленному, что он больше не его ученик, и что до его совершеннолетия всего ничего – какие-то жалкие две недели. И потому между ними могут теперь быть не одни только поцелуи. Валерка заверил его, что все прекрасно помнит и что у них будет все, что Дэн захочет и когда захочет. Дэн ответил, что он хочет всего и прямо сейчас и надеется, что любимый хочет того же. Валера молча кивнул, взял Дениса за руку и повел в маленькую комнату, служившую ему спальней, и в которой Дэн не был до этого ни разу.

В спальне было темно. Валера включил настольную лампу и в ее мягком свете Фомин увидел шкаф-купе, почти такой же как у него диван, с точно так же не собранной на день постелью и так же накрытый пледом, и рядом с диваном тумбочку, на которой стояла лампа. Кроме этого в комнате не было ничего. Да ничего больше там и не поместилось бы. Они остановились рядом с диваном, и Валерка спросил, было ли «это» у Дэна с кем-нибудь. И тот честно ответил, что да, было, но только с девушками, а с парнем никогда, и Валера обрадовался вдвойне: тому, что в каком-то смысле он у Дениса первый, и тому, что опыт у него все-таки есть, значит, можно не опасаться, что он растеряется в самый ответственный момент.