Педагогическая непоэма. Есть ли будущее у уроков литературы в школе?

Надеюсь, меня не заподозрят в ностальгии по советским временам. Окончивший школу с золотой медалью и не принятый в Московский университет, получавший почти всю жизнь нищую учительскую зарплату, дважды исключенный (и дважды восстановленный) из партии, выпущенный заграницу только незадолго до пенсии, читавший многие книги тайно в самиздате, а о многих вообще ничего не слышавший, я хорошо знаю, что такое реальный социализм. Не говоря уже о том, что по личным впечатлениям, из рассказов людей, из прочитанного я имел представление о том, как живет страна. Но о том, что уходит из жизни и что так важно было бы сохранить, я думаю с болью.

Вот те же сочинения 1964 года, о которых я рассказывал. Интерес к литературе, стремление узнать, открыть, понять жизнь людей и свою собственную, желание думать о себе и не только о себе, о том, что с нами происходит, ощущение причастности своей судьбы к судьбе страны, общества – это ведь сегодня все то, что кинематографисты называют уходящей натурой. Я часто и много разговариваю с учителями о том, что происходит в народном образовании. И всегда слышу одно и то же: да, вы правы, но от нас-то ничего не зависит. Мариэтта Чудакова проехала на машине от Хабаровска до Москвы, на всем пути останавливалась в городах и селах, встречалась с самыми разными людьми, разговаривала с ними и слышала вот это же самое: «Но от нас ведь ничего не зависит…»

Конечно, Василь Быков был прав, когда говорил мне, чтобы я не переоценивал сказанное и написанное моими учениками. Я выпустил в жизнь первых учеников в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году и хорошо знаю, как жизнь обламывает, укорачивает, ломает, пригибает, да и попросту уродует человеческие судьбы. И все-таки, и тем не менее. В том самом 1964 году о сочинениях которого я только что рассказал, я принял два девятых класса в 610-й школе Москвы, которые и выпустил через три года, в 1967 году. Через 42 года несколько человек из них пришли в ту школу, где я сейчас работаю, на мое восьмидесятилетие. Они написали и издали, снабдив многими фотографиями, тридцать экземпляров книги с воспоминаниями о нашей тогдашней совместной жизни. Не считаю возможным приводить здесь комплименты. Но об одном – крайне важном и для меня, и для дела, которым я занимаюсь, и для той книги, которую вы сейчас читаете, не могу не сказать.

В предисловии к книге они написали, что со школьных уроков до сих пор живут в них интерес, любовь и трепетное отношение к книге, стремление все анализировать, пытаясь осмыслить происходящее, умение высказать и отстоять свою точку зрения. Они писали «о том “прекрасном далеко”, которое живет в нас прошедшие сорок лет».

Есть в этой сделанной ими книге две фотографии, смысл которых понятен только нам. Однажды, в конце десятого класса, я увидел, как по рядам идут какие-то пакеты. Спросил, что это. Мне ответили не очень охотно. Я, когда узнал, что в них, попросил распечатать фотографии и для меня. Оказалось, что десятиклассники собирались у одной из учениц с приготовленными костюмами и играли в «Войну и мир». Нет, это была не инсценировка, не чтение по книге, а свободные импровизации под фотоаппарат их же одноклассника, который мечтал поступить на операторский факультет ГИКа (не поступил, стал военным, и сейчас он в чине полковника уже на пенсии, хотя и работает). Не помню всех, кто на этих фотографиях. Но могу точно сказать: вот это Элен, а тут Соня, а вот Лиза и Андрей Болконский, а здесь Николай Ростов.

Роман Толстого стал частичкой их собственной жизни, вошел в нее как что-то свое, личное, интимное. Я еще расскажу о сочинении, которое они писали по роману Толстого и с которого начались принципиальное новое для меня понимание того, что такое школьное сочинение по литературе, и долгая борьба против существующей, с моей точки зрения, порочной системы. Я не выиграл это сражение, – наоборот, схоластика побеждала в нашей школе. Но сам шел только по этому пути.

А через какое-то время мы с выпускниками пошли в ресторан рядом с нашей 610-й школой, точнее, ее новым зданием. И там известный бизнесмен (он, правда, предпочитает называть себя предпринимателем; он один из тех, кому Россия обязана тем, что в страну пришли мобильные телефоны), сказал о книгах, прочитанных тогда: «В школьные годы мы читали хорошие книги. Потом оказалось, что жизнь куда сложнее, чем то, что было рассказано в этих книгах. Но все равно что-то от них осталось в душе. И как хорошо, что МЫ прочитали ЭТИ КНИГИ».