Педагогическая поэма. Полная версия

– Потеряли доверие, – зло отвечает Жорка. – Две поповны, а сколько попадей, лавочниц, куркулек – мы не считали. Вы там загниваете, а мы должны считать?

– А какой же сукин сын передал, вот интересно?

– Вот и сукины сыны, тоже не считаем. Вам и тридцать много.

Секретарь, как ошпаренный, спешит домой расследовать обнаруженное загнивание, но на его место прилетает новый протестант:

– Товарищи, что вы делаете? У нас пятьдесят комсомольцев, а вы прислали пятнадцать штук.

– По данным шестого «П» сводного отряда, в прошлый раз от вас приехали только пятнадцать трезвых комсомольцев, да и то из них четыре старых бабы, а остальные были пьяные.

– Ничего подобного, это тут наврали, что пьяные. Наши работают на спиртовом заводе, так от них действительно пахло…

– Проверяли: изо рта пахнет, нечего на завод сворачивать.

– Да я вам привезу, сами посмотрите, от них всегда пахнет, а вы придираетесь и выдумываете. Что это за загибы!

– Брось! Наши разберут всегда, где завод, а где пьяный.

– Ну, прибавь хоть пять билетов, как вам не стыдно!.. Вы тут разным городским барышням да знакомым раздаете, а комсомольцы у вас на последнем месте…

Мы вдруг увидели, что театр – это не наше развлечение или забава, но наша обязанность, неизбежный общественный налог, отказаться от уплаты которого было невозможно.

В комсомольском бюро задумались крепко. Драматический кружок на своих плечах не мог вынести такую нагрузку. Невозможно было представить, чтобы даже одна суббота прошла без спектакля, причем каждую неделю – премьера. Повторить постановку – это значило бы спустить флаг, предложить нашим ближайшим соседям, постоянным посетителям, испорченный вечер. В драмкружке начались всякие истории.

Даже Карабанов взмолился:

– Да что я? Нанялся, что ли? На той неделе жреца играл, на этой – генерала, а теперь говорят – играй партизана. Что же я – двужильный или как? Каждый вечер репетиция до двух часов, а в субботу и столы тягай, и декорации прибивай.

Коваль опирается руками на стол и кричит:

– Может, тебе диван поставить под грушей, та ты полежишь трохи?[130] Нужно!

– Нужно, так и организуй, чтобы все работали.

– И организуем.

– И организуй.

– Давай совет командиров!

На совете командиров бюро предложило: никаких драмкружков, всем работать – и все.

В совете всегда любили дело оформить приказом. Оформили так:

§ 5

На основании постановления совета командиров считать работу по постановке спектаклей такой работой, которая обязательна для каждого колониста, а потому для постановки спектакля «Приключения племени ничевоков» назначаются также сводные отряды.

Дальше следовало перечисление сводных отрядов, как будто дело касалось не высокого искусства, а полки бураков или окучивания картофеля. Профанация искусства начиналась с того, что вместо драмкружка появился шестой «А» сводный отряд под командой Вершнева в составе двадцати восьми человек… на данный спектакль.

А сводный отряд – это значит: точный список и никаких опозданий, вечерний рапорт с указанием опоздавших и прочее, приказ командира, в ответ обычное «есть» с салютом рукой, а в случае чего – отдуваться в совете командиров или на общем собрании, как за нарушение колонийской дисциплины, в лучшем случае разговоры со мной и несколько нарядов вне очереди или домашний арест в выходной день.

Это была действительно реформа. Драмкружок ведь организация добровольная, здесь всегда есть склонность к некоторому излишнему демократизму, к текучести состава, драмкружок всегда страдает борьбой вкусов и претензий. Это заметно в особенности во время выбора пьесы и распределения ролей. И в нашем драмкружке иногда начинало выпирать личное начало.

Постановление бюро и совета командиров было принято колонийским обществом как дело, само собой понятное и не вызывающее сомнений. Театр в колонии – это такое же дело, как и сельское хозяйство, как и восстановление имения, как порядок и чистота в помещениях. Стало безразличным, с точки зрения интересов колонии, какое именно участие принимает тот или другой колонист в постановке, – он должен делать то, что от него требуется.

Обыкновенно на воскресном совете командиров я докладывал, какая идет пьеса в следующую субботу и какие колонисты желательны в роли артистов. Все эти колонисты сразу зачислялись в шестой «А» сводный, из них назначался командир. Все остальные колонисты разбивались на театральные сводные отряды, носившие всегда номер шестой и действовавшие до конца одной постановки. Были такие сводные: