Педагогическая публицистика

3. «Дай ему ремнем, не жалей рук». Любопытно было бы подсчитать, за что чаще всего бьют ребенка. За поступки, которые могут грозно сказаться в будущем, запятнают, исковеркают его душу? Нет — дают тычки, бьют и порют чаще всего в плохом настроении или когда ребенок нанес материальный ущерб.

Сравни свою большую твердую руку с маленькой ручонкой ребенка, свою огрубевшую кожу с его гладкой и тонкой. Присмотрись к нему, маленькому и безнадежно от тебя зависимому. Ни сил нет защитить себя, ни права. Я не могу найти ничего, с чем можно было бы это сравнить в жизни взрослого человека. Уже не самый сильный, а любой удар напоминает избиение в тюрьме осужденного. Правда, мы уже не выбиваем зубы и не ломаем кости, хотя угроза «пересчитаю тебе кости» напоминает не слишком отдаленные старые добрые времена.

Следует помнить, что этот несильный удар тоже жестокое наказание: мы бьем беззащитного.

Бьем, чтобы ребенок боялся. Ребенок всегда боится — во-первых, что отец снимет ремень, во-вторых, что на него накричит, в-третьих, чтобы не огорчить. Никогда не будет послушным ребенок, от которого мы требуем слишком многого и который, уязвленный, в отчаянии или бунтуясь, безнадежно признает, что не может исправиться.

У человека зрелого есть опыт неудачных попыток, и он смирился с судьбой. Ребенок хочет быть хорошим. Если он не умеет — научи, если не знает — объясни, если не может — помоги! Если он, стараясь изо всех сил, терпит поражение — следует снисходить к нему, так, как мы снисходим к себе, мирясь с нашими пороками и недостатками. Если я не сумею воспитать ребенка ласковым словом, взглядом, улыбкой, подведет и твердая рука, и ремень, хотя бы я и не «жалел».

4. «Погоди, вот я скажу отцу». В общем, мать мягче отца, редко сильно ударит, зато часто прибегает к угрозе. Угроза — наказание, а иной раз обещание наказания даже чувствительнее. Согрешил, искупил вину — можно дальше проказничать. Когда мать пригрозит, испорчен весь день. Что-то будет? Сдержит ли мать слово и скажет отцу; в каком будет отец настроении, простит ли, накричит ли, пообещает ли «кости пересчитать» или в самом деле возьмется за ремень. Обдумывание спасения иногда не что иное, как сложный план обороны от врага. Ребенок должен тщательно продумать, как и когда войти в квартиру, какой принять вид, какое сделать лицо, как себя вести, что сказать. Родной дом — как лагерь врага, в который он должен осторожно и незаметно проскользнуть, чтобы усыпить бдительность, добиться хитростью того, чего нельзя достичь силой. Если мы так воспитываем ребенка в течение многих лет, неудивительно, что, почуяв наконец желанную независимость, он сразу меняет и тон, и отношение. Наступит день, когда ребенок почувствует себя достаточно сильным, чтобы подчеркнуть, что, мол, конец. Хватит, пока был маленьким, он должен был все сносить и терпеть, а теперь он уже не боится.

Ребенок не захочет огорчить родителей, с возрастом он лучше поймет, почему бывало так, а не иначе. Родители старые, устали — тем большую они будут вызывать нежность, сочувствие. Мать, неискренне-мягкая, которая угрожала и карала сильной рукой отца, будет для подростка только более слабой — а не лучше.

Много говорят об уважении к старшим. Один только возраст не дает прав, уважение надо заработать, добиться, приложить усилия. Наказание-угроза эффективно, когда его применяют в исключительных случаях с тем, чтобы потом простить.

Мать, которая знает больше, потому что она постоянно находится с ребенком, не желая доставлять отцу огорчений, вправе не все ему говорить. Отец после работы должен отдохнуть, весело поболтать и единственное — часто единственное — тепло своей жизни — ребенка — к сердцу прижать. Мать не скажет: ей неловко, если она вынуждена будет обратиться к отцу, чтобы он даже не палкой, а мужским умом помог — присоветовал. Мать чувствует, что ребенку грозит опасность, что он поступает плохо и не хочет исправиться; мать боится брать на себя ответственность за его действия, а то отец, когда уже будет поздно, попрекнет: «Почему ты меня не предупредила? Я бы не допустил». И мать имеет право только так грозить, так прощать и признаваться в детских провинностях, и только такой смысл имеет фраза-угроза: «Я пожалуюсь отцу».