Педагогика. Книга 1: Общие основы: Учебник для вузов

Такое понимание нормы широко используется при определениях, например, умственной одаренности и отсталости. Американская ассоциация по изучению умственной неполноценности признает четыре уровня умственной отсталости, которые устанавливаются по стандартному отклонению. Если его значение находится в пределах -2б, это классифицируется как легкая степень умственной отсталости, – 3б дает уже средний уровень неполноценности, – 4б – тяжелую и 5б – глубокую умственную неполноценность.

Этим методом могли бы воспользоваться и мы, если бы удалось выделить и описать параметры нормального поведения. Но учителю-практику он не поможет. Ведь нужно знать Х – средний показатель нормы, вычислить его как среднюю арифметическую величину из составляющих. Никто пока в точности не знает, из каких компонентов складывается нормальное поведение школьников. Нет даже однозначных названий для его качеств, не говоря уже о единицах измерения. Поэтому отложим применение этого метода до лучших времен, а пока возьмем его хотя бы для того, чтобы утверждать, что параметрам, которые мы установим для нормального поведения, будет соответствовать в общем и целом 68 % учеников, остальные – статистическая норма отклонений разной тяжести.

Обратимся к педагогическому пониманию нормы поведения. В центре поставим свободу ребенка. Он по праву рождения свободен в своих действиях и поступках. Ему никто и ничего не может запретить. На собственном опыте ему предоставляется возможность учиться, как нужно поступать, выяснять для себя, какое поведение будет наиболее выгодным для него. Он должен выбирать сам. Норма – обоснованность выбора.

Японцы никогда ничего не запрещают детям, а только предостерегают – это может быть опасно, это очень опасно. Дальше действуй, как хочешь. Набравшись синяков и шишек, ребенок очень скоро начинает понимать, что предостережения не были напрасными. К 10 годам он уже не просто понимает своих родителей, а чтит их за то, что подсказывают ему, как правильно жить. Так же воспитывают и в школе.

Равного свободе выбора по силе воздействия метода нет. Особенно тогда, когда он поддерживается всеми другими методами воспитания. В западном мире на помощь призывают закон. Права человека (ребенка в частности) гарантируют ему очень широкий диапазон личного поведения. Ученик может приходить в класс, уходить, когда захочется, может отвечать, а может отказаться, может пить, курить, глотать наркотики. Никто не вправе ограничивать его права. И он это знает.

Но поступать, как ему вздумается, он может только теоретически. Практически он зажат общественными нормами, законом. Американцы говорят: «Ваше право курить заканчивается там, где начинается мой нос». «Ваше право опаздывать, – говорит американский учитель, – заканчивается перед дверью нашего класса. Опаздывайте, если хотите, но мы не намерены из-за вас нарушать работу». Такой подход, когда нормы поведения не навязываются, а поддерживаются обществом, достаточно эффективен. Смогли же американцы существенно снизить количество курильщиков, сообща навалившись на проблему и призвав на помощь закон.

В таком подходе – уважении прав и свобод ребенка, с одной стороны, и необходимости согласовывать свое поведение с другими, у которых тоже есть права, – с другой, и заключается смысл нормального поведения. На этом стоит гуманистическая коррекционная педагогика. Не запрещать, не наказывать как бы по личной прихоти будет учитель-гуманист, а выражать в своих требованиях к ребенку общественную необходимость вести себя так, чтобы не мешать другим людям, не ограничивать их прав и свобод. Если один громко кричит, он своим криком нарушает права других детей на тишину во время занятий. Поразмыслив, мы признаем необходимость перестройки в этом направлении и нашей воспитательной системы.

«Не кричи!» – требует учитель. Почему не кричать, недоумевает ученик. Ему хочется кричать. Он имеет право кричать. Требование учителя он воспринимает как его личную претензию, как необоснованную придирку. Но если учитель скажет: «Своим криком ты нарушаешь мои права, права других детей», ребенок вынужден будет притормозить, он интуитивно почувствует, что права собственности, права многих людей нарушать нельзя. Наш ученик традиционно воспринимает замечания учителя как его личные претензии. Перестановка акцентов с личного на общественное меняет это отношение.

Учитель скажет прямо: «Я выражаю тебе не свои личные претензии, а требование других людей. Если ты будешь нарушать их права, они могут тебе этого не простить».