Педагогика. Книга 1: Общие основы: Учебник для вузов

Никакого кризиса воспитания, о котором пишут в последнее время, нет. Есть просто переход на новые модели поведения. Человек приспосабливается к развивающейся по новым сценариям жизни, изменившейся среде существования. Вряд ли это следует называть кризисом. Мы отстаем в оценках, не понимаем логики событий и, чтобы оправдать свою ограниченность и нерасторопность, сетуем на резкость перемен. Тоска по прошедшему, боязнь будущего – это и есть кризис. Забыли, что главный закон жизни – вечное движение. И человек создан для того, чтобы сознательно изменять эту жизнь, проектировать свое будущее. «Время дурное: ну что ж, на то и человек, чтобы улучшить его», – писал Т. Карлейль.

В расхожих определениях кризис воспитания связывают с падением нравов, крушением моральных основ, забвением человеческих ценностей. Им пугают настоящее и будущие поколения, предрекая неминуемую гибель общества и цивилизации.

Проблема нравственности появилась, и от нее не уйти. Абстрагироваться от действительности мы не можем, надо понять, что происходит на самом деле, и попробовать найти лучшее решение.

Наш мозг, испорченный традиционными представлениями о воспитании, пока не может найти ответа на самый, казалось бы, простой вопрос – что такое мораль? «Звездное небо надо мной, и нравственный закон во мне» – остались загадкой и для Л.Н. Толстого. Но когда мы примем врожденные идеи, наложим их на современную картину работы мозга и процесс формирования человека, все постепенно встанет на свои места.

Никакой морали, никакой нравственности нет. В программах человека есть только сценарии целесообразного поведения, которые извлекаются по необходимости, как туфли из ящика в зависимости от погоды. Что в данный момент требуется, то человек и берет, находит в самом себе. Никакого критерия нравственности не существует, есть только критерий целесообразности. Если нет крепких запретов вплоть до угрозы смертной казни или кипения в аду, человек руководствуется только соображениями собственной корысти.

Убийство сыном своего отца или матери – это морально или нет? Предвидим реакцию, но если мы вспомним факты из истории человечества, когда племя оставляло у костра с трехдневным запасом пищи престарелых родителей, а само шло дальше искать пропитания, вы уже не будете столь категорично отрицать факт человеческого (а значит, субъективного) толкования морали. Можно привести тысячи подобных примеров, которые докажут, что мораль – всего лишь определенное соглашение следовать определенному типу поведения, закрепления и сохранения устоявшихся норм. Правы были коммунистические идеологи, когда остро критиковали буржуазную мораль как способ закрепления власти, имущественного неравноправия. То же, кстати, можно сказать и о коммунистической морали.

Г. Спенсер (1820–1903) выразился весьма едко о действующих в одном и том же государстве в одно и то же время двух кодексах морали: «Ненавидь и губи своих собратьев-людей, раздается повеление в эту минуту; люби своих собратьев-людей и оказывай им всякую помощь, слышится новое повеление в следующую минуту. Пускай в ход все средства для обмана, говорит один кодекс; будь правдив и верен в слове и в деле, говорит другой кодекс».

Без комментариев приведем мысли известных людей о морали:

«Необходимо уничтожить мораль, чтобы освободить жизнь» (Ф. Ницше);

«Жизни не следует приписывать смысла, ибо именно это неизбежно приводит к выводу о том, что жить не стоит» (А. Камю);

«Нет морали, есть обстоятельства»;

«Природа не знает морали. У нее есть непреложные законы развития, которым покорно следует все существующее на Земле, и только одно звено этого существующего – человек – изобрело для себя особые законы совместного бытия, с одной стороны, помогающие его выживанию, с другой же – ограничивающие возможности этого выживания целым рядом запретительных барьеров и рогаток, которые далеко не всегда доступны логическому осмыслению» (В.Г. Гитин);

«Обзор напрасно сделанных за более чем двухтысячелетний период времени попыток отыскать для морали прочную основу доказывает, что совсем не существует естественной морали, а она всецело представляет собой нечто искусственное, некое средство, изобретенное для того, чтобы лучше сдерживать своекорыстный и злой человеческий род, и что она поэтому необходимо пала бы без поддержки позитивных религий. Так как не имеет никакого внутреннего удостоверения и никакой естественной основы»; «проповедовать мораль легко, обосновать ее трудно» (А. Шопенгауэр).

Обобщая мысль о том, что в одном и том же месте, в одно и то же время действуют диаметрально противоположные представления о воспитании, мы вынуждены прийти к выводу, что воспитания как объективного явления тоже не существует, разве что в самом общем смысле – ребенок способен к воспитанию и в нем нуждается. А направленность воспитания – нечто совсем иное: каждый тянет в свою сторону; кто победил, тот и прав.