Пьедестал для аутсайдера

– Иосиф Наумович работает у нас уже с четвертым генеральным директором, – напомнила она, – и со всеми находил общий язык. Вы лучше поговорите с самим Борисом Захаровичем. Он вам все объяснит. А Халифман никогда не работает без разрешения. Только с согласия генерального директора.

– Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? – окончательно разозлился Илья Данилович. – Получается, что Халифман жульничает с согласия самого Бориса Захаровича. Как вы можете утверждать подобное? Или, может, ему помогал Аркадий Николаевич? Никогда в жизни не поверю, что Сидоряк мог участвовать в каких-то махинациях.

– Сидоряк не мог и не участвовал, – ласково согласилась Ванда, – только Иосиф Наумович тоже никогда самовольно ни в чем не участвовал. Ему давали конкретные указания, и он их выполнял. Я только это и хотела вам сказать.

Она молча и очень выразительно смотрела на Смыкалова.

– Можете идти, – разрешил он.

Она поднялась и вышла, не сказав больше ни слова. И в эту секунду зазвонил красный телефон.

– Зайди ко мне, – приказал ему Кирюхин.

Илья Данилович поднялся, вышел из своего кабинета и прошел в приемную генерального. Сидевшая там Нонна Альбертовна приветливо улыбнулась ему, не поднимаясь. Она вообще вставала только в присутствии высокопоставленных сотрудников министерства. И при появлении своего шефа. Смыкалов вошел в кабинет.

– Садись, – Борис показал на стул у приставного стола. И, не дожидаясь, пока его заместитель сядет, начал быстро говорить: – Я думал, что ты вчера меня понял. И вообще, мы обо всем договорились. Я ведь тебе говорил, что ты должен стать моей правой рукой. По-настоящему правой рукой. Чтобы я мог в любом случае на тебя опереться. Чтобы мог рассчитывать именно на тебя. Ты думаешь, мне очень приятно иметь какие-то дела с этим Халифманом или с кем-то другим? Мне достаточно было одного Сидоряка, от которого я не знал, как избавиться. Хорошо, что он так глупо подставился с этим ГКЧП, иначе его отсюда и пушкой невозможно было бы выбить. Как же, член бюро райкома, попробуй его тронь. А сейчас я наконец смог убрать его с комбината. И убрать только для того, чтобы тебя посадить на его место. Понимаешь? Именно тебя. Ты мне нужен был не просто как хороший финансист. А как друг, однокашник, человек, которому я могу доверять.

От возмущения он поднялся и начал ходить по кабинету. Илья тоже хотел подняться, но Борис резко махнул ему рукой, приказывая сидеть.

– У меня столько проблем. Я хочу сделать наш комбинат не просто рентабельным, мне нужно, чтобы основная часть нашей продукции шла за рубеж. Сейчас знаешь какие деньги все делают, если подойти по-умному? Ведь разница между внутренними и внешними ценами колоссальная. И мы уже давно не зависим от поставок этого сырья из Узбекистана. Мы уже начали переориентацию на другие страны. Там гораздо удобнее работать. Мы с таким трудом получили разрешение на открытие валютных счетов. И теперь можем платить за продукцию прямо в западных банках и там же получать деньги за наши товары. У меня очень большие планы, Илья. И ты должен мне помогать, а не мешать…

– Извини, – сказал ошеломленный Смыкалов, – я не совсем тебя понимаю. И я совсем не хочу тебе мешать. Наоборот, хочу помогать. Просто получается, что Халифман – обыкновенный жулик, который обкрадывает наше предприятие. И я хотел, чтобы ты об этом знал.

– Я знаю обо всем, что здесь творится, – патетически воскликнул Кирюхин, возвращаясь на свое место, – и насчет Халифмана ты не беспокойся. Он у меня вот где, – сжал руку в кулак Борис, – только иногда такие люди бывают нужны. Ты знаешь, какие у нас большие накладные расходы. Чтобы тебя утвердили заместителем генерального директора, нужно стольких людей подмаслить, уговорить, убедить. А они тоже кушать хотят. Им тоже нужно подарки делать, подношения всякие. Дружить с ними, кормить их, лелеять, облизывать. Тогда и они будут к тебе соответствующе относиться. И валютный счет разрешат открыть. И часть выручки себя оставлять. И ревизоров присылать перестанут. В общем, хочешь жить – умей вертеться. Ты меня понял?

Не совсем понимая своего друга, Илья все-таки кивнул.

– Ну вот и прекрасно, – обрадовался Кирюхин, – а насчет Иосифа Наумовича ты не беспокойся. Он работает и действует только с моего согласия. Этот осторожный еврей – сибарит, он не хочет в конце жизни оказаться на нарах. Поэтому он не смеет ничего делать без моего согласия. Теперь понимаешь?

– Конечно, понимаю.

– В общем, сиди спокойно и не дергайся, – посоветовал генеральный, – а сейчас к тебе зайдет Халифман. Я здесь на него накричал. Сидоряк был чужим. Это было ясно с самого начала. И никаких дел с этим убежденным коммунистом иметь было нельзя. Он бы сразу в прокуратуру пошел с заявлением на нас. Но ты же не Сидоряк. А Халифман говорит, что просто тебя боялся. Ну я его и успокоил на твой счет. И вообще, сказал, что он поступает по-свински. Пусть теперь платит и тебе, как полагается. Я посчитал, что свои десять процентов ты заслужил. Можешь идти.