Пейсбук

А. Х.: Это как в анекдоте: «А черную икру не пробовал? Нет? А фуа гра, а осетрину? Ну, что ты, батенька, заставлять себя надо, заставлять»! Только ситуация, на самом деле, очень грустная. Один знакомый, зная о моем не безразличии к детям с синдромом Дауна, поинтересовался, как можно присоединиться и чем можно помочь. Дело было в конце декабря, я как раз сделал новогодний взнос в фонд Даунсайд Ап, о чем и рассказал ему. Мой товарищ загорелся, выделил некую сумму и помчался вручать. Это был первый и последний благой шаг в его жизни. Не случилось фанфар, эйфории и передовиц в центральных газетах. Не нашел, не почувствовал он удовлетворения внутри себя, а внешних регалий настоящая благотворительность не предусматривает. Хорошо, хоть на один раз хватило, и на том спасибо.

Корр.: А почему бы не обратиться в крупные корпорации, ведь у каждого богача в нашей стране найдется или скелет в шкафу, или дедушка-пират?

А. Х.: Скажу честно: когда я кого-то о чем-то прошу, даже в пользу больных детей, мне кажется, будто про меня думают, что я прошу для себя, но под благовидным предлогом. Возможно, я несколько путано объяснил, но мне проще сделать самому, чем просить других.

Но однажды, наступив на горло собственной песне, я отправил обращение в 49 крупнейших частных и государственных компаний с предложением принять участие в программе оказания медицинской помощи детям-аутистам. Расписал до копейки все расходы, сроки, процедуры и, самое главное, рассказал об ожидаемых результатах. 47 писем остались без ответа, одна компания отписалась, что план участия в подобных мероприятиях расписан на три года вперед, еще из одной позвонили, поинтересовались подробностями и обещали подумать. У меня появилась надежда. Ведь речь шла о государственной компании «Транснефть», которая является, к примеру, главным спонсором московской программы «200 церквей». Вот, думаю, если бюджетный кодекс не позволяет государству напрямую участвовать в благотворительной деятельности, всегда найдется способ, например, через распределение прибыли госкомпании. Было бы желание. Но за звонком ничего не последовало! Очевидно, стройки дороже. В прямом и переносном смысле.

Корр.: Сейчас очень популярно во всем мире не оставлять в наследство заработанные миллиарды, а передавать их в благотворительные фонды. А наследники пускай сами выкарабкиваются, сами доказывают, на что способны и чего достойны.

А. Х.: Существуют целые отрасли – управление рисками, управление имиджем, пиар. То, о чем Вы говорите, относится именно к этой сфере. И причины таких заявлений имеют совсем иную подоснову, чем официально озвучивается. Пускай попробует хоть один крупный предприниматель сменить юрисдикцию нахождения своих капиталов! Когда у тебя есть пять, десять, двадцать миллиардов, место их хранения – это уже вопрос национальной безопасности. Это правило работает всюду: в России, в Америке, в Израиле. А публичное заявление о выходе из бизнеса и передаче активов в благотворительные фонды позволяют почти безболезненно сменить прописку. Не у всех же такие способности договариваться, как, скажем, у Романа Абрамовича!

Корр.: Вы утверждаете или предполагаете?

А. Х.: Здесь нет никаких секретов. Шила в мешке не утаишь, тем более, такое немаленькое шило. Помните, лет десять назад Билл Гейтс отдал все, что заработано непосильным трудом, бедным? А теперь скажите, кто сегодня по версии того же «Форбс» самый богатый человек в мире? Правильно, Билл Гейтс, глава наблюдательного совета и главный бенефициар фонда Билла и Мелинды Гейтс. При этом данный бенефис – наследственный, а с завещанием у Билла все в порядке.

Наши тоже не отстают. Один известный никелевый король аккурат перед разводом с женой вдруг надумал избавиться от активов. Дети, мол, взрослые, сами себя найдут по жизни, а мне, мол, многого и не надо. И чтобы все поверили в подобную чушь, даже любимую мега-яхту, названную именем любимой дочери, переименовал и сдал в аренду. Думаете, каждый рубль, доллар или евро из его запасов стали от него хоть на микрон дальше? Нет, конечно. Как жил, так и живет себе на Лазурном берегу, распугивая ко всему привыкших французов и монегасков эскортом черных мерседесов, что по местным понятиям считается форменным жлобством.

В общем, с собственной совестью всегда можно договориться, просто выключив тумблер.

Я слушала и одновременно наблюдала за своим героем. По идее, рассуждая на такие серьезные темы, собеседник должен выражать соответствующие эмоции на лице: хмурить брови, закатывать глаза, сжимать в струнку губы. Но ничего подобного я не заметила за Хаминским. Все та же полуулыбка, спокойный тон, приветственный взмах рукой сидящим через столик знакомым. На самом деле ничего удивительного в этом нет, когда человек не рассказывает сочинение на заданную тему, а просто выражает свои мысли вслух. Он говорит, как живет, и живет, как говорит.