Пейсбук

Снова принесли кофе, я поставила диктофон на паузу, и разговор как-то сам собой перешел на тему искусства. Признаться честно, я вообще не понимаю, как столько информации может уложиться в одной отдельно взятой голове.

– Знаешь, почему Scorpions на сцене так фирменно звучат? Потому что никаких дешевых компьютерных ритм-секций. Три акустических гитары, два ударника, двое клавишей, басы и куча бэк-вокалисток. Но секрет не в этом. Элтон Джон обходится куда меньшим составом, но какая харизма! А ZAZ на сцене целые представления устраивает: только что кабаре было, через мгновение улицы Монмартра. Кстати, Большой филармонический оркестр Монако – на самом деле большой. Прикинь, 14 скрипок, 14 альтов, 8 виолончелей, 6 контрабасов, 24 медных, 5 ударных, 2 арфы и 3 клавесина. По одному: рояль, синтезатор, гитара и аккордеон. Теперь представь себе все это великолепие во внутреннем дворе княжеского дворца – сидишь, словно в одной большой оркестровой яме. А вот оркестр Андрэ Рье берет другим: у него безумная подача, темперамент каждого музыканта зашкаливает. Аня Нетребко – что-то из области фантастики. Я ее слушал до беременности в Большом зале консерватории, на седьмом месяце беременности в опере Бастилия и совсем недавно на Красной площади. Одно могу сказать – красавица!

Если не остановить, эти истории он может рассказывать часами, а, возможно, и сутками. Это же как интересно можно жить, если все видеть и слышать самому, и даже считать инструменты!

В Москве его окружают множество творческих людей. С одними он дружит, с другими просто хорошо знаком.

– Я очень близок с Левой Оганезовым. Мы разговариваем о чем угодно, только не о психиатрии, юриспруденции и фортепианных концертах Рахманинова. Как-то изобрели и даже получили патент на клавишный электро-музыкальный инструмент одновременно для правшей и левшей, на этом с работой и закончили. А вот с поэтами у меня история другая. Люблю подколоть их на день рождения эпиграммами. Вот Саше Вулыху написал:

Вулых! Как много в этом звуке
И для друзей, и для подруг.
В аплодисментах ноги, руки —
Гремят овации вокруг!
Эрот и Марс в одном стакане.
Отелло, мачо и бунтарь.
Сквозь ночь я слышу голос Сани:
Аптека, улица, фонарь…
Пока немытая Россия
Гоняет всех своих врагов,
Тебе на все хватает силы,
И острых стрел и метких слов!

А это совсем коротенькое стихотворение для Саши Шаганова:

Поднимают бокал непьющие,
Те, кто пьет, начинают заново…
За поэта, стихи поющего,
За Есенина наших дней – Шаганова!

Корр.: Мне кажется, в судьбе каждого человека участвует провидение. Наверное, неспроста случилась и эта история с фотографией В. Маяковского, которую Вы считаете своей. Я даже вижу, что, живи великий поэт сейчас, он был очень похож на Вас. И внешностью, и характером, и повадками.

А. Х.: Когда мне подарили ту самую фотографию Маяковского на море, я любовался ею и фантазировал, будто бы Владимир Владимирович отдыхал не на Черном, а на Средиземном море. Где-нибудь в Монте-Карло, возможно, в наше время. И сочинил за него такие стихи:

Я поэтом
          Лазурного берега стал.
Нет, скорее,
          лет 20 уже им был.
В Белокаменной
          густо-бурлящей устал.
В самолет!
          Белым облаком след мой простыл…
Имена соседей в Ле Гри
          ласкают слух,
Слева, вроде, министр,
          справа рок-звезда.
Сколько нужно иметь
          земных заслуг,
Чтобы взять, да остаться
          здесь навсегда!

Я поняла, что погорячилась, выключив диктофон, и поспешила продолжить интервью.

Корр.: Александр, может вы не совсем правильно определились с основным видом деятельности? Вам бы сочинять да сочинять, а юриспруденцией и психиатрией заниматься на досуге!

А. Х.: Я порой сам путаюсь, где работа, а где хобби. Как журналист выдаю на-гора по 15–20 статей в год, сочиняю массу стихов и читаю их на заседаниях Виторган-клуба. Один раз умудрился написать блюзовую балладу и сыграть ее с известным гитаристом-виртуозом Ромой Мирошниченко. Так что с реализацией у меня все отлично!

Корр.: Вы дружите с семьей Эммануила Виторгана, много общаетесь не только в Москве, но и приезжаете к ним в Юрмалу. А что это за история с вашим стихотворением, которое читает Эммануил Гедеонович на своих вечерах?