Пейтон Эмберг

— Простите меня, — мягко произнес он, — но я краем уха услышал, что у вас неприятности. Попробую вам помочь. — Мужчина говорил по-английски, но в речи его слышался испанский акцент с кастильской мягкостью интонации.

— Благодарю вас, — сказала Пейтон. — Признаться, я совсем растерялась. — Забрав со стойки билет и паспорт, она отошла в сторону и, достав носовой платок, принялась приводить в порядок раскрасневшееся лицо. Шмыгая носом, в сердцах решила: «Вот дура! Нельзя быть такой разиней. Теперь придется зависеть от незнакомого человека».

Тем временем мужчина заговорил с офицером. Разговор закончился взрывом хохота. Когда незнакомец подошел к Пейтон, она почувствовала запах дорогого одеколона. От самого незнакомца веяло благодушием и уверенностью в себе.

— Дорогая! — воскликнул он, широко улыбаясь, так что глаза его превратились в две искристые щелочки среди загорелых складок лица. — Положитесь полностью на меня. Пробудить участие в этом офицере совершенно немыслимо. Если б вы еще ему досадили, то попали бы в полицейский участок, а там мало хорошего. Что вы потеряли?

— Меня обокрали.

— Украли паспорт?

— Нет, портмоне с кредитной карточкой и деньгами.

— Ну, это менее неприятно. — Незнакомец не переставал улыбаться. Ему было под пятьдесят, и он явно не был из числа тех насильников, которыми пугала неопытную, беззащитную Пейтон предусмотрительная свекровь.

— Но дело не только в этом, — сказала Пейтон. — В портмоне был листочек с нужным мне адресом. Не знаю, куда идти. Я в полной растерянности.

— Если хотите, остановитесь пока у меня. Я тоже приезжий и направляюсь в гостиницу. Сниму номер люкс и предоставлю вам отдельную комнату.

— А нельзя задержать тех людей, которые меня обокрали?

— Они сошли в Рио?

— Нет, в Сан-Паулу. Даже не думала, что обокрасть могут и в самолете. Когда ходила в туалет, оставляла сумочку на сиденье.

— А сколько денег у вас пропало?

— Двести долларов, а еще кредитная карта. Правда, для того чтобы ею воспользоваться, нужно знать шифр, но мне от этого нисколько не легче. — Пейтон тяжко вздохнула.

— Двести долларов, — беззаботно повторил незнакомец. — Потеря невелика. О кредитной карточке не волнуйтесь. Позвоните от меня в банк, и карточку аннулируют. Не беспокойтесь и о деньгах. Сотню-другую получите от меня, на первое время хватит, а там, глядишь, все образуется.

— Я не могу взять деньги у первого встречного, — строго сказала Пейтон.

— Не глупите, — незнакомец потрепал ее по плечу. — У меня дочь вашего возраста. Надеюсь, если она окажется в безвыходном положении, ей тоже помогут.

Пейтон обреченно кивнула. Придется принять помощь от незнакомого человека. Другого выхода нет. Она устала, вся взмокла. К тому же бюстгальтер, который она не снимала на ночь, нестерпимо тер грудь. Впереди мерещилась ванна.

— У вас только сумка? — спросил незнакомец. — Другого багажа нет?

— Только сумка.

— Тем лучше — для меня, разумеется. Можно обойтись без носильщика. Кстати, мое имя — Джермано. Пойдемте. Доверьтесь мне.

Глава третья

У Пейтон внезапно, совсем не в урочный день, началась менструация. Сгустки крови оседали на трусиках, холодя тело. Скорее назад, в гостиницу, пока кровь не просочилась на джинсы, а то позору не оберешься.

В Антверпен Пейтон приехала из Милана, а перед этим была в Гонконге. Перелет до Гонконга был долгим и утомительным. Казалось, она провела в самолете целую вечность. Сначала она летела шесть часов до Ванкувера, а затем почти двенадцать часов до Гонконга.

Суета сует, бессмысленное препровождение времени — жизнь, проведенная в самолетах и потраченная на то, чтобы загонять в такие же самолеты толпы туристов, жаждущих развлечений. Города, в которых она бывала, почти ничем друг от друга не отличались. Можно сказать, что путешествовала она, оставаясь на месте. И все же это была ее жизнь, только ее. Стоило ей усесться в самолетное кресло, она тут же забывала и о муже, и о сыне, и о собаках.

Она привыкла к воздушным лайнерам и вполне доверяла им, обычно погружаясь в дремоту. Однако на этот раз, когда летела в Гонконг, она чувствовала себя на удивление неуютно. И хотя, как всегда монотонно, гудели двигатели и самолет не проваливался в воздушную яму, голова у нее разламывалась, в ушах звенело, нос заложило. Казалось, она медленно летит в ад в сопровождении отоларингологов, мучителей, принадлежащих к террористической группировке, почему-то избравшей ее для своей чудовищной акции.