Пейтон-Плейс

— Добрый вечер, сэр, — сказал Тед человеку, которого повстречал как раз перед тем, как повернуть на Кленовую улицу.

Преподобный Фитцджеральд — священник конгрегациональной церкви — вздрогнул так, будто кто-то ткнул его в ребра дулом пистолета.

— О! О, Тед, — сказал он. — Ты меня немного напугал. Как дела?

— Хорошо, сэр, — ответил Тед и стал ждать следующего вопроса священника, и, как всегда, он был задан.

— Э-э, Картер, — сказал преподобный Фитцджеральд. — Я не видел тебя в церкви в прошлое воскресенье. В это воскресенье мы увидим тебя?

— Да, сэр, — сказал Тед.

«Странно, — думал Тед несколькими минутами позже, подходя к дому, — с кем бы ни разговаривал преподобный Фитцджеральд, он всегда задает один и тот же вопрос». Каждое воскресенье конгрегациональная церковь забита до отказа, но всякий раз, встречая конгрегационалиста, преподобный Фитцджеральд задавал один и тот же вопрос: «Мы увидим вас в следующее воскресенье?»

Тед пожал плечами. Наверное, это просто одна из странностей, которые встречаются у людей, подумал он. Священник задает свой вопрос; старики на скамейках возле суда ругаются и ведут грязные разговоры; отец ненавидит евреев и тех, кто живет в хижинах. У каждого есть свои странности, подумал Тед и вошел в дом. Родители были в гостиной. Отец читал, мама вязала. Все молчали.

ГЛАВА IX

Прежде чем войти в дом, преподобный Фитцджеральд посмотрел на окна второго этажа. В окнах наверху горел свет — это означало, что Майкл Росси дома.

Может быть, надеялся Фитцджеральд, ему удастся уговорить Майкла спуститься вниз на террасу и поговорить немного.

В темноте холла первого этажа священник улыбнулся сам себе. Два года назад он и близко не подошел бы к Майклу, не говоря уж о том, чтобы приглашать его вниз для разговора. Преподобный Фитцджеральд был очень зол, когда Лесли Харрингтон попросил сдать квартиру над апартаментами священника. Он вежливо отказал, а Лесли Харрингтон так же вежливо настаивал. Квартиру на втором этаже в доме рядом с церковью построили гораздо раньше, чем конгрегациональная церковь купила его для своего священника. Квартира предназначалась для женившегося сына первого владельца дома. С тех пор как дом купила церковь, она пустовала. Естественно, как вежливо заметил преподобный отец Лесли Харрингтону, владелец фабрики не может ожидать, что священник после стольких лет спокойной жизни с радостью воспримет идею поселить кого-то у него над головой. Харрингтон же, если он начинал думать, что ему в чем-либо препятствуют, не мог долго оставаться вежливым. В нем была некоторая вульгарность. Тогда, два года назад, он закончил тем, что сказал священнику, что тот вообще должен быть счастлив, что имеет крышу над головой и что именно благодаря таким бескорыстным и верным прихожанам, как Лесли, священник живет так, как он живет.

— Мы были благородны с вами, — сказал Лесли Харрингтон. — Мы сделали так, что у вас есть дом с отоплением, машина и жалование. Все, что вы можете сделать, это не вредить самому себе. Мне нужна эта квартира наверху для нового директора, и она нужна сейчас.

Вот, подумал преподобный Фитцджеральд, вот вам и Лесли Харрингтон. То, что он не может получить благородным способом, он получает с помощью грязных угроз. Для Харрингтона было типично вот так напрямую говорить о своих постоянных и щедрых пожертвованиях церкви. Какую защиту мог выбрать против такой тактики зависимый священник? Как мог он сказать Харрингтону, что боится, что кто-нибудь будет жить так близко от него? Предполагается, что священник обязан жить в непосредственной близости от других. Как бы это прозвучало, если бы он сказал Харрингтону, самому богатому стороннику конгрегациональной церкви Пейтон-Плейс, что преподобный Фитцджеральд боится, что кто-то будет жить рядом с ним? Нет, этого нельзя было делать. Как выразился про себя священник, его руки были связаны, а уста опечатаны. Он рассмеялся, похлопал по плечу Лесли Харрингтона и сказал владельцу фабрики, чтобы тот не волновался по пустякам. Он, преподобный Фитцджеральд, скажет Нелли Кросс убраться наверху и приготовить квартиру для мистера Росси, который должен прибыть в Пейтон-Плейс через три дня.

Когда приехал Майкл, преподобный отец выждал, пока уйдет Лесли, и выставил свои условия.

— Послушайте, мистер Росси, — сказал он, — я не желаю, чтобы наверху пили, курили и включали на всю катушку радио.

Майкл рассмеялся.

— Вы живете внизу, падре, — сказал он не очень приятным тоном, — а я наверху. Таким образом, вы не узнаете, напиваюсь ли я каждый вечер до полусмерти, а я не узнаю, поклоняетесь ли вы в тайне каким-нибудь идолам или нет.

У преподобного Фитцджеральда отвисла челюсть. То, что сказал Майкл, не было правдой, но было не так уж далеко от нее.

— Фитцджеральд? — поинтересовался Майкл в тот вечер, более двух лет назад. — Ирландец, не так ли?

— Да.

— Оранжист, а?

— Нет.

На этом беседа закончилась, но священник-конгрегационалист еще не одну неделю ломал голову над тем что на уме у Майкла.