Пейтон-Плейс

Нелли вздохнула, поднялась на ноги и посмотрела на сгиб локтя. Он был шишковатый. Нелли сделала шаг вперед и остановилась, обхватив голову руками. Ее пальцы судорожно искали что-то в свалявшихся волосах. Наконец она наткнулась на шишку. Это была большая шишка, большая, как яйцо, и она пульсировала, как фурункул.

Сумасшедшая. Это слово пылало в сознании Нелли, как кипящий жир. Сумасшедшая. Скоро шишка лопнет, и весь гной выльется в мозг, и она станет сумасшедшей, как и считает Эллисон.

Нелли села на пол в кухне Маккензи и захныкала.

— Лукас, — всхлипывала она, — ты только посмотри, что ты наделал.

Было слишком жарко, чтобы ехать в гору, и Эллисон и Норман толкали велосипеды перед собой. Велосипеды были тяжелыми: они пристроили на багажник корзину для пикника, упаковку из шести бутылок «коки», стеганое лоскутное одеяло, два купальных костюма, четыре полотенца и толстый том стихов «Главнейшие английские поэты». Эллисон и Норман, задыхаясь, толкали велосипеды вперед, июльская жара становилась все сильнее, шоссе, уводящее их из Пейтон-Плейс, мерцало и расплывалось перед глазами.

— Надо нам было пойти на Луговой пруд, — сказал Норман, сдвигая черные очки со лба на нос.

— Мы бы там не смогли добраться до воды, — сказала Эллисон и поправила прилипшие к мокрой шее волосы. — Сегодня все ребята Пейтон-Плейс на Луговом пруду. Я бы скорее осталась дома, чем пошла туда.

— Должно быть, уже недалеко, — философски заметил Норман. — Река поворачивает через милю после больницы, а мы наверняка уже прошли около того.

— Да, наверное, уже недалеко, — согласилась Эллисон. — Мы уже сто лет назад прошли фабрику.

По прошествии того, что в жаркий июльский день можно назвать вечностью, они наконец подошли к тому месту, где поворачивала река Коннектикут. Ребята подкатили велосипеды к гигантским деревьям, что росли ближе к реке, и с облегчением уселись на землю, усыпанную мягкими, сухими сосновыми иголками.

— Я думала, мы никогда сюда не доберемся, — сказала Эллисон, выпятила нижнюю губу и сдунула со лба прилипшую прядь волос.

— И я тоже, — отозвался Норман. — Но это стоило того. Вокруг на мили ни души. Послушай, как тихо.

Когда они отдохнули, он продолжил:

— Давай откатим велосипеды в лес, чтобы их нельзя было увидеть с дороги, тогда никто не догадается, что мы здесь.

— Хорошо, — сказала Эллисон, — чуть выше есть место, там деревья растут подальше от реки и получается что-то вроде пляжа, но с дороги его не видно.

Добравшись до места, которое описала Эллисон, они прислонили велосипеды к деревьям и начали переносить вещи к реке. Они аккуратно расстелили на берегу одеяло, поставили на него корзину, положили полотенца и том стихов.

— Сначала искупаемся или перекусим? — спросила Эллисон.

— Давай лучше искупаемся, — сказал Норман. — Я переоденусь и поставлю «коку» в воду — она так нагрелась.

— Придется переодеваться в лесу, — заметила Эллисон, — больше негде.

— Иди первая, я подожду.

Переодевшись, они подошли к воде и какое-то время стояли на мокром песке. Плавать здесь было опасно, и Норман и Эллисон знали это. В этом месте реки было много порогов, а дно было усыпано острыми камнями.

— Надо быть поосторожнее, — сказал Норман.

— Иди первый.

— Пошли вместе.

Очень медленно и осмотрительно они вошли в воду. Река вдруг перестала казаться опасной. Они побрызгались и поплыли от берега.

— Здорово и холодно. Вода просто ледяная.

— Лучше, чем на Луговом пруду. В жару там всегда такая теплая вода.

— Ты еще достаешь до дна?

— Да, а ты?

— Да. Но мы уже далековато.

— Мне не верится, что здесь опасно, разве только весной.

— Я только что порезал ногу о камень.

— Ты можешь плыть?

— Да. Я научился еще два года назад в летнем лагере.

Они купались, пока не окоченели. Выйдя из реки, они стояли на берегу, их тела были все в радужных капельках воды. Эллисон купалась без шапочки и теперь вытирала волосы полотенцем, Норман уселся на одеяло и рассматривал порез на ноге. После купания палящие лучи солнца приятно согревали холодную кожу. Эллисон села рядом с Норманом.

— Хочешь есть?

— Еще бы. Посмотрю, остудилась ли «кока».

— Да уж должна. Вода — как лед.

Они уплетали сэндвичи и, щурясь, смотрели за реку. Солнце отражалось в воде, как зеркале.

— Не знаю почему, но мне всегда приятно смотреть за реку, — сказал Норман, — и думать о том, что там Вермонт.

— Это как будто ты едешь в машине и пересекаешь границу города, — сказала Эллисон. — Минуту назад ты в Пейтон-Плейс, а в следующую — уже где-то в другом месте. Я всегда себе это говорю. Вот сейчас я в Пейтон-Плейс, а сейчас уже нет. Это так здорово, — так же, как сидеть здесь и смотреть за реку, на Вермонт.

— Еще остались сэндвичи с яйцами или только с ветчиной?

— Я взяла каждого по четыре. Можешь съесть мой, если хочешь. Я только что съела с ветчиной.

— Надо было мне взять чипсы.

— Летом они всегда такие жирные.

— Я знаю.

— Ешь огурцы.

— Не хочешь еще поплавать?

— Нет, пока не станет жарко.

— Ты выйдешь замуж, когда вырастешь?

— Нет. У меня вместо этого будут романы.

— Что делать с этой промасленной бумагой? Мы же не можем оставить ее здесь вот так.