Пейзанизм

  -- Дура. Нет никого. Только с ходу сбила.

   Ритмическое звучание возобновилось с прерванной ноты. Постепенно скорость и мощность исполнения нарастали. Приближалось крещендо. Приблизилось. Произошло. Окончилось. Мужик произнёс нечто вроде:

  -- У-у-у, эх-ма!

   Через несколько секунд отозвалась его дама:

  -- Кончил, что ли? Тогда слазь. Мне еще для порося травы набрать надо.

   Мужика я узнал: один из пастухов, вчера за одним столом сидели, рассказы его слушали. А вот что за баба? На усадьбе я такого голоса не слышал. И что? Я там почти всех баб не слышал.

  -- Так не забудь Хохряку сказать. И насчёт земли, и насчёт Паука нашего.

  -- Теперя Хрысь Шарку до смерти забьёт.

  -- А тебе что? Завтра приходи об это же время сюда же.

  -- Не, далеко. К нижнему броду приходи. Там и для порося трава хорошая.

   Баба ойкнула. Видимо, мужик ущипнул её на прощание. Потом высморкавшись, он двинулся в одну сторону. Спустя короткое время и босые ноги заботливой поросятницы прошелестели по траве в другую.

   Мужика я по голосу узнал. Или правильнее сказать - "опознал". А вот дама...

   Переходим к исполнению циркового номера под названием "наружка повисла на...". На чем там она виснет? Лапша -- на ушах. А наружка? На хвостах?

   Вести скрытное наблюдение в лесу... - практически невозможно. Как это делается в городе -- много раз видел в кино. "Топтун" скрывается либо в толпе, либо в подворотне. А в лесу где скроешься? За деревом? А сучки сухие куда падают? - Правильно. А что они делают когда на них наступаешь босой ногой? Два раза правильно. Они трещат. И они колются. Так что сам звучать начинаешь. Почему-то служба наружного наблюдения во всех детективах описывается как второстепенное скучное занятие. Может быть потому, что ни один писатель не пробовал изложить ту смесь азарта, страха, ожидания и предвкушения необратимого, когда "топтун" высовывается из-за дерева, трепеща в каждое мгновения столкнуться взглядом со своим преследуемым?

   Дама несколько раз оглядывалась, но я старательно держал и даже увеличивал дистанцию. И оказался прав -- перед речкой она остановилась и нарвала руками полную корзинку травы. Поросятница-кормилица. Потом закинула корзину на плечо и пошла по воде "аки посуху".

   Кратковременное, но мощное изумление от лицезрения чуда Иисусова в исполнении поросятницы, и даже превосходящей оригинал, ибо еще и нагружена, прошло быстро. При внимательном взгляде стал виден брод в этом месте. А вот дальнейшее несколько удивило. Вместо того, чтобы двинуть вправо прямо по бережку в сторону Паучьей веси, расположенной выше по реке примерно в полуверсте, дама двинула влево к полосе кустарника, окаймлявшей луговину. Так она что -- не из "пауков"? Ещё одна команда в игре? Кто?

   Нет, чётко видимый на фоне тёмно-зелёных кустов белый платочек поросятницы-полюбовницы двинулся все-таки вправо. По дальнему краю луговины. А я симметрично двинул в ту же сторону по своему берегу. Чуть ниже Паучьей веси по реке росла на горке здоровенная сосна.

   "На севере диком стоит одиноко
   На горной вершине сосна".

   Перевод с немецкого. Автор М.Ю.Лермонтов. Перевод гениальный. Но гендерно неточный. В немецком языке слово "сосна" мужского рода. Поэтому в оригинале томление немецкой сосны по арабской пальме выглядит вполне нормально и, даже, обыденно. А вот в русском... Как-то отдаёт греческим островом Лесбосом. И тамошними женскими развлечениями. Поэтому современным поэтам пришлось заменить сосну на кедр. Ибо в нашем обществе третьего тысячелетия вопрос однозначного определения сексуальной ориентации стал актуальным и животрепещущим на каждом шаге применительно к любому субъекту. А то читатель не разберёт -- какое оно. Временами, в некоторых... околокультурных кругах появлялось ощущение, что это вообще самый главный вопрос той, прошлой моей, современности. Что не только юмор "уровня ниже пояса", но и вообще -- все восприятие жизни -- там же. Я понимаю, что у мужчины 80 процентов нервных окончаний -- на головке. Что многие этим же и думают. Но... неужели мы этим еще и смотрим? А также - слушаем, нюхаем, и вкус определяем?

   Все-таки залез. На эту... Кедру. Кто-то, может, и "весь в шоколаде", а я весь в... этом самом, что растёт на горной вершине. В смоле, налипших на неё хвойных иголках, чешуйках коры и сучках. Кто самый главный враг подглядывателя? - Почесуха.