Пейзаж с бурей и двумя влюбленными

Однако долго удерживать Лоуренса ей не удалось: шоферу машины надоело ждать, он дал гудок, и Женевьеве пришлось спешить к машине, а англичанин направился к замку. С тревогой ожидала Женевьева чего-то ужасного, но все было тихо. Она сообразила, что Фуллер и Жоржетта тоже знали о предстоящем приезде Лоуренса и могли принять меры предосторожности. Ее это, конечно, не касалось, но ей было жаль Лоуренса, жаль, что его так открыто и грубо обманывают.

За завтраком Доменик сидел на своем обычном месте. Он даже шутил с Катрин, а после завтрака, когда все разошлись, шепнул Женевьеве:

— Сегодня вечером... может, встретимся? Там, у секвойи?

Женевьева кивнула: ей самой хотелось встретиться с парнем, поделиться некоторыми впечатлениями, просто поболтать. Глядя вслед уходящему Доменику, она с удовольствием подумала, что они, кажется, помирились и новых ссор не предвидится. “Здесь буря, кажется, улеглась, — подумала она. — Но я чувствую, что назревают другие. Месье Вернон оказался прав: воздух замка насыщен любовью. Но там, где любовь, там и ее спутники — измена, разочарование, ревность”.

О том, что ее предположение верно и буря уже разразилась, Женевьева узнала очень скоро — и при каких обстоятельствах!

Перед обедом она отправилась убирать комнату Жоржетты. Накануне, заглянув туда, она убедилась в том, что и так знала: что владелица не спала в своей кровати, не пользовалась и ванной, так что убирать, в сущности, нечего. Она и не убирала — тем более что испытывала к Жоржетте все возрастающую неприязнь. Однако выполнять свои обязанности горничной тем не менее было надо, и теперь Женевьева решила убраться сразу за два дня.

Желая обезопасить себя от всяких неожиданностей, она не только оставила дверь открытой, но и повесила на нее самодельный плакатик “Идет уборка”. Решив, что теперь-то она уж точно не станет невольной свидетельницей ничьих объяснений, она направилась в ванную — попутно отметив, что в эту ночь кроватью пользовались и белье надо менять.

Однако ее работа (а может, и чья-то злая воля) опять сыграла с ней злую шутку. Она уже заканчивала оттирать ванну, когда в комнате раздались голоса. Вошедшие говорили громко, очень громко, почти кричали, так что не услышать их было можно, только зажав уши. Собственно, слышно было вначале одну Жоржетту.

— ... Не чувствую себя связанной никакими обязательствами! — громко заявила она, видимо, продолжая разговор, начатый еще в коридоре. — Ты, ты первый меня обманул! Почему же нельзя мне? Ты мне обещал отдых, потом увлекательные приключения — пускай опасные, но в награду нас ожидало настоящее богатство.

— Богатства я не обещал, — раздался еще более невозмутимый, чем обычно, голос Брэндшоу.

— Но это подразумевалось само собой — зачем же еще люди ищут клады?! А что на самом деле? Вместо отдыха — работа, бесконечные расчеты; приключения, как выясняется, это в основном тоже работа... Но самый большой обман связан с тобой, лично с тобой, дорогой Лоуренс. Своей внешностью ты обманываешь всех, сумел обмануть и меня. Мне казалось, что под этой маской скрывается мужчина, способный вызвать у женщины настоящий приступ страсти — и поглотить его. На деле же ты так же бесчувствен, как эта деревяшка. Он, видите ли, ждет от женщины прежде всего понимания! Дружбы! Я не лесбиянка, чтобы дружить с мужчинами! Я жду от них совсем другого!

— Может быть, ты прекратишь этот базарный крик? — раздался подчеркнуто тихий голос Лоуренса. Однако на Жоржетту его невозмутимость действовала только раздражающе. Она заговорила еще громче:

— И, наконец, деньги! Вот где самая подлость! Я-то думала, что становлюсь невестой миллионера, человека, знающего, что делать с деньгами. А оказывается, этот неврастеник, этот святоша чуть ли не половину доли от прошлой экспедиции выбросил на сиротский приют в каком-то вонючем шахтерском городишке — потому, видите ли, что он там вырос и помнит, как плохо несчастным деткам! Ему требуется стать главным попечителем и изменить там все порядки! Раз — и прощай полмиллиона франков! А ведь там была и моя доля!

— О чем ты говоришь?! — впервые возвысил голос Лоуренс — как видно, его проняло. — Ты все получила после той экспедиции. Я распоряжался только своими деньгами!

— Но раз мы стали женихом и невестой, то это стали как бы и мои деньги! — заявила Жоржетта. — Но этого ему мало! Чтобы окончательно избавиться от денег, мой женишок берет и отправляет кругленькую сумму какому-то задрипанному монастырю в этом грязном Тибете. Чтобы ламам было сподручнее молиться! И с таким человеком я должна связать свою жизнь? На такого надеяться? Да я всю жизнь с тобой останусь нищей! Сколько бы ты ни нашел, ты все, все потратишь, пустишь на ветер! Нет уж, я лучше буду держаться за человека, который знает цену и женщине, и деньгам, который...

— Который бросит тебя, как только ты ему наскучишь! — с силой проговорил Лоуренс. В его голосе на этот раз слышалась настоящая боль.

— А это уж моя забота! Я знаю, чем можно привлечь и чем удержать мужчину — настоящего мужчину. Ричард...