Пейзаж с падением Икара

Сейчас, вспомнив эти имена, я осознал, что на их фоне все мои страхи смешны – в конце концов, я участвую не в Полярной экспедиции: мне не грозит смерть от переохлаждения, от лап тигров или белых медведей, на меня точно не нападут новозеландские туземцы-людоеды или сомалийские пираты. Максимум, что мне угрожает – так это комары, клещи и… и всё.

– Дорога в тысячу миль начинается с одного шага, – пробормотал я. – Верно сказано, черт возьми. Первый шаг – самое трудное.

– Хватит ныть. Иди уже, – сказал Донсков и толкнул меня. Я покачнулся, тяжелый рюкзак перевесил, и я медленно завалился на бок, как случайно задетая локтем ваза (в голове раздался звонкий треск фарфора – звук разбитой гордости).

Донсков от души рассмеялся, с удовольствием демонстрируя свои кривые, желтые, растущие практически в три ряда зубы.

Я попытался подняться, но рюкзак намертво пригвоздил меня к асфальту, и я безвольно барахтался в его объятиях. Перед лицом валялся раздавленный бычок (со следами губной помады на фильтре), было наплевано. Я ощутил такое дикое унижение, что чуть не заплакал: «как глупо, как все глупо!»

Петр подался вперед, чтобы помочь мне, но Донсков оттянул его за плечо:

– Не надо. Пусть сам.

– Но…

– Я сказал: сам.

Я снизу вверх затравленно смотрел на их лица – и увидел себя со стороны их глазами – и испытал презрение к этому тюфяку. Нельзя быть таким. Нельзя!

Сначала я хотел расслабить лямки и выбраться из капкана, но, подумав, понял, что для восстановления status-quo этого будет мало.

– Ты в порядке, Андрюх? Чего затих-то?

– Да пошел ты, – я сделал рывок; мышцы надулись, зазвенели под кожей, угрожая лопнуть. Я поднялся на колени и тут же снова рухнул, угодив лицом в липкий плевок и, кажется, разодрав щеку. Еще раз глубоко вдохнув, я перекатился на живот, подобрал колени, и, напрягая спину, стал разжиматься – еще и еще (мысленным взором я видел, как фарфоровые осколки у меня внутри стекаются, стыкуются и собираются обратно, возвращая к жизни разбитую вдребезги вазу – мою гордость). Через минуту я, красный от напряжения, стоял на ногах и вытирал лицо рукавом.

– Ты в порядке? – спросил Петр.

– Он в порядке, – сказал Донсков, – а ты – нет, – и толкнул его.

Петр рухнул, громко звякнув жестяной посудой, спрятанной в рюкзаке.

– С-с-сука! – хрипел он, пытаясь оттянуть лямку с карабином, впившуюся в плечо. Я наблюдал, как пульсирует его яремная вена.

– Заткнись и вставай.

После двух минут страданий Петру удалось подняться. Он злобно дышал и, скалясь, смотрел на Донскова.

– Это называется: Боевое Крещение, – назидательно сказал тот. – А теперь урок первый: свои рюкзаки всегда собирайте сами, никому не доверяйте это важное дело. Рюкзак должен весить столько, сколько ты сможешь пронести весь день и не надорваться: ведь Бог никогда не дает тебе больше, чем ты способен выдержать. А Бог мудр. Звучит, конечно, как клише, но это правда. Посмотрите, что у вас внутри.

Мы с Петром расслабили лямки, стянули баулы и стали доставать одежду – под слоем штанов и теплых носков лежали… кирпичи.

– Что за… зачем ты сделал это?

Донсков пожал плечами.

– Чтобы проучить вас, лентяев. В следующий раз не просите меня собирать ваши вещи и проверяйте их перед выходом. Ей-богу, как дети. Вам камней за шиворот накидали, а вы и не заметили! Нельзя так. Жизнь не прощает раздолбаев.

В моем рюкзаке оказалось семь кирпичей. Они были аккуратно обложены всякими тряпками, чтобы я не почувствовал их твердости. Доставая их и выкладывая на асфальт, я и сам сейчас не мог поверить, что ничего не заподозрил. Конечно, когда я в первый раз попробовал поднять рюкзак перед отъездом, я ощутил, что он весит больше меня. Я даже спросил у Донскова, что он туда положил, но он махнул рукой и сказал:

– Терпи, салага. Все это пригодится нам в походе.

Теперь, когда я освободил рюкзак, оказалось, что он не такой уж и тяжелый – килограммов двенадцать.

***

Мы долго шли вдоль грунтовой дороги, потом остановились возле синего знака «с. Собачье» и свернули в лес.

– Скажи-ка, Дон, а куда мы идем? – спросил Петр.

– Я же говорил – мы идем к карьеру.

– Это я понял. Но, понимаешь ли, после того, что было на перроне, я… как бы это сказать, слегка тебе не доверяю. Не мог бы ты поточнее описать наш маршрут?

Донсков остановился, повернулся к нам и кивнул.

– Я уж думал, вы никогда не спросите. Урок второй – не верьте гидам. Всегда старайтесь иметь при себе собственную карту и компас. Где ваши карты и компасы, а?

Мы с Петром переглянулись.

– Дон, не буди во мне зверя. Я и так злой уже. А ведь мы в лесу.

– И что ты сделаешь? – спросил Донсков. – Забросаешь меня влажными салфетками насмерть? Не смеши меня, а? – Он закинул руки за спину и, словно стрелы из колчана, достал из рюкзака скрученные в трубочки карты.

– Вот. Маршрут помечен. Если потеряетесь, ищите опорные точки. Они обведены красным маркером. А вот компасы – один тебе, другой тебе. Пошли, салаги.