о жизни, словно херувим.
Бела, чиста и непорочна,
как дева средних тех веков.
И хочется ей бросить срочно
желтки распущенных цветков.
Разбить безмолвные оковы
размахом мартовских ветров.
Зимы наряды уж не новы,
как парапеты у мостов.
Февраль… кусает нервно губы
Зима! Последний месяц твой!
С тобою мы не будем грубы
и мирно справим на покой.
Спляши последний танец снега,
Спой вьюгой, вещи не забудь!
Или вкуси весенней неги,
Снегурочки исполнив путь.
Снегурочка
Белое платье из мягкого шелка,
жемчуг с морского дна.
Сядет Снегурочка у оконца,
плачет — скоро весна.
Белые хлопья кружат за окошком,
изморозь на стекле.
Трется февраль ей о ноги, как кошка,
стелется по земле.
Бисером падают тихие слезы,
короток девицы век.
Скоро отступят снега и морозы,
сядет зима в ковчег.
К северу волны ковчег уносят,
схлынули холода.
Плачет Снегурочка, милости просит,
но уж журчит вода…
«Поздно, хорошая, снежная, белая
девушка холодов,
Ты побоялась любви, ты не смелая,
будь одним из цветов!» —
Молвила матушка, молвила ясная,
зеленью увита.
И незабудкой взошла прекрасною
милая девушка та.
Февраль нас балует снегами
Февраль нас балует снегами,
Как белой шубой меховой,
Накрыл дорожки меж домами
И не пускает нас домой.
Помилуй, батюшка февраль,
Пусти нас чай домой испить!
Твою заветную скрижаль
Мы обещаем не забыть.
Мы вспомним белоснежный плат
В июне! Не качай главою!
В жару в Ростове каждый рад
Украсить снегом мостовую.
И белым пухом тополей
Июнь тебе привет напишет.
Сейчас же нас пусти скорей
Туда, где жаром чайник пышет!
Ушла зима
Ушла зима, ушла разлука.
Вновь хочется любить, мечтать,
А помнишь, как шумела вьюга
И мы хотели только спать.
Теперь пьем кофе с шоколадом,
Смеемся, слушаем фокстрот.
Весна для глаз — все сплошь услада,
И мы забыли Новый год.
Летим стремительнее птицы,
Нам утро ввысь открыло путь.
А что зима? Пускай приснится
К рассвету летом как-нибудь…
Я тихонько оживаю
Я тихонько оживаю,
начинаю мерить платья,
словно крылья расправляю,
избавляясь от заклятья.
Я от воздуха пьянею,
жадно пью его глотками,
и живу я, как умею,
словно лучик меж цветками.
Скоро грянет лето!
Скоро грянет лето!
Скоро!
Будет все согрето!
Скоро!
С обожженными плечами,
обогретые словами,
мы растопим в сердце лед,
Лето будет!
Лето ждет!
Скоро будет море!
Скоро!
Биться будет на просторе
Море!
Зной песка и поцелуев
нам подарит южный пляж!
В сердце огненный кураж!
Море будет!
Море ждет!
Скоро будет жизнь!
Скоро!
Так закрутит, удержись!
Жизнь!
Отпускай мечты на волю,
облака нам возвратят
наши чувства во сто крат.
Жизнь идет,
она не ждет!
Когда распустятся пионы
Когда распустятся пионы,
до лета будет полшага.
Тугие влажные бутоны
в руках взволнованно дрожат.
Ты приготовил к поцелую
свои прекрасные уста,
Целуй пион! Я не ревную,
их ароматом я сыта.
Пастелью май пускай рисует
пионов страстные черты,
Кто не любил, тот не рискует
упасть с огромной высоты.
Но нам поддержкою от бога
бульвары посланы в цвету.
Мне не хватает ныне слога
пионов славить красоту!
Шагает май поспешным шагом
Шагает май поспешным шагом,
сминая поздние снега,
В нем колокольчики как шпага,
и облака в нем как стога.
Апрель уже дорогу стелет,
готовит пряную сирень.
Уж скоро май, он все изменит,
он удлинит весенний день.
Разливом соловьиной стаи
наступит майская пора.
Шагает май, идет верстами,
уходят ветры со двора.
И пышет золотом ярило,
наше славянское светило
к добру и радости зовет!
Спешит к нам май,
к нам май идет!
Что нового у Вас?
— Что нового у Вас?
— Вот новая сирень,
вот вишня вся в цвету
и виноград плетень
старается оплесть,
ему еще вверх лезть
все лето предстоит…
— Что нового у Вас?
— Смотрю на вас весь час,
мне ваших губ мила улыбка,
морщинка возле глаз
и локон, что у вас
подобен мотыльку…
— Что нового у Вас?
— Влюбленность синих глаз,
томление в саду
и шепоты в ночи…
Стук ставень,
скрип ворот,
полночная свирель…
— А у меня вишневая
метель…
— Что нового у Вас?
Все, что может жить, — живет!
Все, что может жить, — живет!
Оно не жить не может,
Оно растет, цветет
иль шелестит
листвой.
Мир для любви
и жизни сложен.
Он сложен мир,
он одушевлен
любым порывом
ветра,
ветки,
солнца…
Мир полон жизни
до конца,
до дня,
когда погаснет
искорка огня
твоей души…
Но плакать не спеши,
взойдет трава,
сирень,
ковыль…
и превратится небыль —
в быль!
Что жить должно —
не жить не может!
Голубели стога
Голубели стога, словно сизые стаи
наших горлиц донских вдруг уселись на них,
от дождей и росы травы ниже припали,
и порхал мотылек в небесах голубых.
На околице тишь, благодать растеклась
по деревьям, кустарникам и по домам.
И сама по себе песня вдруг полилась
оттого, что привольно и радостно нам.
Мятный запах травы, пряный донника
запах и терновые завязи на ветвях.
И созревшей шелковицей у подоконника
фиолетовым был разрисован наряд.