Пейзажи этого края. Том 1

– Я с шестнадцати лет выучился чинить машины, вот уже тридцать лет этим занимаюсь. В шестидесятом году в наших краях было очень плохо, жизнь была тяжелая – и я перебрался сюда, в Инин, родственники приютили, не было прописки, не мог устроиться на работу. Ездил на ослике на шахты, собирал угольную крошку, продавал на базаре – тем и жили. Я свое дело знаю, инструмент есть, кислородные баллоны, сырой каучук – а не мог найти себе применение. В конце концов услышал, что у нас в большой бригаде хотят сделать ремонтные мастерские, попросил знакомых рекомендовать, приехал сюда и стал членом коммуны. Доход от ремонта весь отдаю в коммуну…

– Старина Бао полгода как приехал, уже сдал выручки семьсот юаней, – добавил Кутлукжан.

– Семьсот юаней – это мелочь. Можно и семь тысяч, и семьдесят заработать. Естественно, деньги не главное – я хочу найти себе применение, с пользой трудиться на общее благо.

Кутлукжан покивал и сказал:

– Есть у нас поговорка, что для мастера весь мир открыт. Мне помнится, и у ханьского народа есть похожая. Работай хорошо, а мы тебя не обидим. Я вот думаю прислать к тебе пару молодых ребят – пусть у тебя учатся.

– Нет-нет, это не пойдет! – Бао Тингуй замахал руками. – У меня есть такой недостаток – не складываются отношения с учениками; а теперь с возрастом совсем стал плохой характер. Нет у меня сил учениками заниматься.

– Как же вы в одиночку управляться будете? Я только что проходил мимо мастерских, видел вашу вывеску. У нас в большой бригаде еще нет электричества, как же вы будете делать электросварку? – поинтересовался Ильхам.

– Хе-хе!.. Сварку можно на стороне делать, раз уж на то пошло; я буду брать заказы и отдавать в другое место, за плату…

– В другое место? Какое?

– Да много таких мест, – уклонился Бао Тингуй от прямого ответа.

– У старины Бао много вариантов, а Хао Юйлань к тому же – врач, они оба на многое способны!

Кутлукжан, как будто вдруг вспомнив о чем-то, толкнул дверь и крикнул:

– Курбан, сынок! Иди к нам, выпей чаю!

Через довольно продолжительное время вошел мальчишка, который мешал глину босыми ногами. Опустив голову, он робко пристроился внизу, на коленях, взял пиалу, медленно стал крошить в нее кусочки лепешки.

– Вы его еще не видели? Это мой сын. – Кутлукжан указал на мальчика.

Сын?! Ильхам остолбенел. Кто не знает, что у Кутлукжана только одна дочь, и та – дочь Пашахан! Она давно выросла, и уже лет пять как ее отдали замуж в уезд Чжаосу.

– Это ребенок младшего брата Пашахан, в прошлом году отдали его нам; из Южного Синьцзяна, – вполголоса пояснил Кутлукжан.

Курбан зачерпнул чаю и налил себе в пиалу, не стал брать палочки, а, нагнувшись, стал отхлебывать прямо из пиалы.

– Сколько тебе лет? – спросил Ильхам.

Курбан не издал ни звука.

– Уже двенадцать, – ответил за него Кутлукжан.

– Поешь! – Ильхам протянул Курбану палочки, тот молчал. И палочки не взял.

Бао Тингуй и Хао Юйлань как будто вообще не замечали его существования. Они ели с хорошим аппетитом, и не просто ели, а ковырялись в общей тарелке, палочками выбирая мясо, так что скоро там остались одни овощи.

– Не совсем нормальный. Вроде как немой. – Кутлукжан принял палочки вместо Курбана. – Поешь мяса, слышишь? – Курбан по-прежнему не ел.

– Ну, будь по-твоему, молодым вредно есть много мяса, горячит[5].

– Мясо невкусное, – Бао Тингуй обнажив зубы извлекал застрявшие мясные волокна и рассуждал: – Ну кто так готовит баранину? Без соевого соуса, без лука, чеснока, имбиря, душистого перца, винной приправы? Оно бараном воняет!

– Дурак! Если готовить так, как он говорит, вкус настоящего мяса пропадет! – подмигнув Ильхаму, сказал по-уйгурски Кутлукжан, и, продолжая улыбаться, говорил уже Бао Тингую: – Конечно-конечно! В следующий раз попросим, чтобы Юйлань готовила.

Обед прошел невесело. Скованность Курбана, неотесанность Бао Тингуя и неискренность Кутлукжана оставили какой-то надоедливый привкус, который было трудно проглотить. Как будто в лепешки попала зола, к мясу примешали резину, а в пиале чая с молоком побывала муха. Сделав последний глоток чая, Ильхам накрыл пиалу ладонью, показывая, что уже сыт. Он подался назад и прислонился к стене, задумчиво глядя перед собой.

– Хочешь вздремнуть? – Кутлукжан тут же достал тюфяк и подушку и подложил за спину Ильхаму. – Прямо здесь и поспи часок.

– Нет, не буду. Так, задумался. Мне надо в село.

Ильхам поднялся и пошел на двор.

– В село, зачем? Что там делать? – не отставал Кутлукжан.

– Работать.

– Да ты только вчера ночью приехал! Три дня ты, считай, гость. Вечером придет Пашахан, приготовит лапшу…

– Спасибо, не стоит. Я еще хочу повидать всех членов коммуны…

– Нет! Ты не можешь уйти, ты не должен уходить!.. К тому же вот еще – во второй половине дня я хочу собрать членов ячейки. Секретарь Чжао сказал, что ты должен войти в ячейку.

– Давайте проведем попозже, вечером, ладно? Сейчас сезон работ, каждый час дорог.