Пейзажи этого края. Том 1

– Вы смеете… да кто вы такой… – Майсум не мог сдержать себя, руки его задрожали, и содержимое стакана расплескивалось через край.

Я Ильхам, член Коммунистической партии Китая, руководимой Председателем Мао.

Услышав имя Председателя Мао, Майсум уронил стакан на кошму, и его содержимое разбежалось по войлоку жемчужинами капель.

– Вы – жалкие сарты! Вы дикие, невежественные кашгарцы! У вас нет легковых автомобилей, нет национального достоинства! Посмотрите, какие вы нищие!..

– Прошу покинуть мой дом! Вон отсюда! С этого дня я тебя больше не знаю! – закричал Кутлукжан.

Майсум поднялся, а Ильхам шагнул навстречу и сказал, глядя ему прямо в лицо:

– Тебе ли рассуждать о национальной гордости? Ты еще не выучился как следует говорить с русским акцентом! По-татарски ты говоришь хуже меня, а хочешь выдать себя за татарина. На кого вы похожи! И это новое имя – ну какой из тебя Максимов? Эх, Майсум, Майсум! Не будем теперь рассуждать, почему другие товарищи когда-то прибавляли к своим именам окончания на русский манер. Но ты – ты же сейчас решил надеть чужой наряд. Не уходи, дослушай меня! Ты же клоун, ты смешон! Боишься сам себе признаться, что ты – уйгур, а начинаешь говорить о национальной гордости! По твоему виду, речи сразу можно понять, что ты никакой не татарин. Будешь и дальше убеждать меня, что ты знаешь татарский язык? Ты столько лет прожил в Китае, пил чай, ел соль Китая, у тебя в Китае без счета родных и знакомых… Мы, уйгуры, только в Китае под руководством Председателя Мао получили уважение и достойное место, начали светлую, счастливую новую жизнь! Если действительно у тебя есть гражданство СССР, конечно, возвращайся туда, мы готовы проводить тебя. Если ты хочешь ехать, а в Советском Союзе готовы тебя встретить, – это твое дело. Но не надо устраивать представление, не строй из себя иностранца, хорошо, брат Майсум?

У покрасневшего Майсума даже уши горели; невнятно что-то бормоча, он попятился прочь. А Кутлукжан громко кричал ему вслед:

– Катись отсюда! Ни стыда у тебя, ни совести!

– Нет, погоди! – Ильхам шагнул к Май суму. – Ты еще говоришь об интернационализме, о дружбе Советского Союза и Китая. Ну ладно, надеюсь, ты там найдешь себе друзей. Но если вы и там будете пытаться важничать и выпячивать грудь, как сейчас – то не встретите и там от людей ничего кроме неприязни и отвращения! Придет день, и ты получишь по заслугам…

Майсум вытаращил глаза и вдруг выбежал во двор, как объевшаяся соленой рыбой кошка, – его рвало; потом он доковылял до ворот, распахнул их и пустился прочь так, словно кто-то гнался за ним.

Глава третья

Любовь по-русски в Или

Кто следил за Ульхан

– Ой! Начальник Ильхам! Ох, брат Ильхам… Вот никак не ждал такого, не думал даже, что ты придешь ко мне в дом. Я знаю, что ты вернулся, – на мельнице все новости услышишь. Думал ли я, что ты захочешь меня увидеть? Нет, по правде говоря, не думал. Кто захочет теперь прийти сюда, на берег реки, чтобы проведать русского, только что выпущенного из тюрьмы? Со мной до сих пор не решаются даже разговаривать, не здороваются за руку… Но нет, я ждал, что ты придешь. Ты ведь не как все, ты же член партии, ты – коммунист. Коммунисты хотят освободить всех людей, значит, у вас в сердце есть место для целого мира, для всей страны. У великого Китая есть Синьцзян, в Синьцзяне есть Или, а на берегу реки Или есть я – одинокий русский человек. Тебе есть до меня дело, и тебе не все равно, что со мной, правда?

Нет-нет, вы пока ничего не говорите, дайте сначала я все расскажу. Да, я одинок. Раньше было время, когда они были одинокими – эти белые русские, которые ненавидели Ленина, Сталина, ненавидели большевиков и Советское государство, они, разбросанные по всем уголкам света, были одинокими. Сейчас они радостными рядами едут «домой». А я остаюсь здесь один.

Начну с отца. Марков, в этом году ему шестьдесят три. В Октябрьскую революцию ему было восемнадцать. Они с моим дедом бежали из Владивостока в Корею, потом из Кореи в Северо-Восточный Китай, перебивались в Харбине и Чанчуне, были в Циндао и Шанхае. Кто был мой дед? Может быть, старый русский аристократ? царский офицер, секретный агент? а может – палач нерусских народов на Дальнем Востоке? Я не знаю, я не видел деда; а отец никогда о нем не рассказывал. Но знаю, что Ленина и Сталина отец ненавидел до мозга костей. Когда он видел пятиконечную красную звезду, с ним делались припадки; и у нас дома нельзя было держать серп, потому что он на флаге у коммунистов. Тридцать с лишним лет назад моя старшая сестра умерла в Шанхае, а отца нанял китайский торговец и послал с караванами в Синьцзян, в Или. Через полгода только добрались. Я родился в Или; мать после родов умерла от горячки, а меня выкормила своим молоком добрая китайская женщина – я бы умер без матери. Может быть, с молоком китайской женщины я и впитал в себя что-то. Конечно, вы этому не верите, это же ненаучно. Только я этого никогда не забуду.