Пека о себе, или Футбол начинается в детстве

Приехав в Киев, мы не узнали город, сильно пострадавший во время войны. Он потерял всю свою живописность. Целые кварталы были разгромлены. Нас поселили в небольшом трехэтажном особняке на Рейтерской улице с остовами разрушенных домов. В нашем доме, который тоже еще восстанавливался пленными немцами, разместилось несколько семей футболистов «Динамо». Мы жили в одной квартире с Абрамом Лерманом.

Во время войны на долю киевских игроков выпали большие страдания. Оказавшись в оккупированном немцами городе, прекрасные украинские мастера Николай Трусевич, Иван Кузьменко, Алексей Клименко, Николай Коротких стали участниками «матча смерти» со сборной «Люфтваффе» и после победы в нем были расстреляны. «Динамо» в послевоенные годы создавалось заново. Были приглашены несколько футболистов из Одессы, Ужгорода и других мест Украины, но они, конечно, не могли сравниться по уровню мастерства с игравшими в команде до войны. Заметными фигурами в ней были лишь полузащитник Виктор Севостьянов, с которым мы стали большими друзьями, и левый крайний Павел Виньковатов. И все же команда представлялась перспективной — в ней собрались молодые, дружные, дисциплинированные парни, нацеленные на овладение премудростями футбола.

На мою долю вновь выпала почетная и ответственная миссия — быть диспетчером, наставником молодежи и вдохновителем атак. Для того, чтобы бороться и побеждать более сильных соперников, приходилось пускать в ход не только все техническое мастерство, но и тактическую изобретательность, смекалку. Характерным в этом отношении является эпизод из встречи киевских динамовцев с ленинградскими одноклубниками. Я выполняю штрафной, устанавливаю мяч для удара, а ленинградцы формируют «стенку». В ней среди других двое — как мне известно, немного трусоватые по характеру. Поэтому бью в «стенку» на уровне их голов, зная, что они уклонятся. Так и происходит — мяч в воротах, а вратарь ленинградцев с возмущением кричит им:

— Что, струсили?

Оба футболиста понуро склоняют головы.

Выступили мы в сезоне 1947 года неплохо, заняли в первенстве страны почетное четвертое место, за что всем киевлянам были присвоены звания мастеров спорта СССР. В том же году выиграли Кубок Украины. Вскоре после этого начались разногласия между нашими тренерами Бутусовым и Щегоцким. Последний выполнял в команде всю черновую работу, проводил тренировки, бегал кроссы вместе с командой. Бутусов же всегда придерживался своеобразной позиции в подходе к тренировкам, считая, что с каким техническим багажом пришел игрок в команду, на таком уровне и будет играть, ибо в зрелом возрасте пополнить этот багаж невозможно. Ну, а раз обучать бесполезно, так и незачем тратить время на занятия. После успешных выступлений киевского «Динамо» в 1947 году Бутусову достались все лавры, включая большую денежную премию. А вот Щегоцкий остался обойденным. Разногласия между тренерами закончились в конце концов отъездом Бутусова в том же году в Ленинград.

После отъезда Бутусова, державшего игроков в ежовых рукавицах, в команде начались трения, разболталась дисциплина, что незамедлительно сказалось на ее игре в начале сезона 1948 года. Щегоцкого сняли с должности и пригласили из Москвы Михаила Сушкова — прекрасного тренера и человека, которому, однако, из-за мягкости характера также не вполне удавалось справляться с командой. Запомнился случай в палаточном лагере под Киевом, где проводился сбор. Игравший в дубле довольно бездарный вратарь, взятый из «Шахтера», напился пьяным и угрожал убить Сушкова, если тот не поставит его в основной состав. Испугавшись угроз, Сушков уехал в город, попросив меня провести тренировку. Я, разумеется, находился вне всяких группировок в команде, болея всей душой за ее успехи. Тем временем здоровье жены ухудшилось, душные киевские вечера только осложнили болезнь. Пришлось снова думать о перемене климата — таков удел всех страдающих астмой. В конце сезона, уже осенью, приехал из Москвы вместе со «Спартаком» брат Николай. Прямо с поезда прибежал к нам домой с наказом от Василия Сталина привезти меня в Москву выступать за команду ВВС. Брату он сказал:

— Не привезешь Петра — посажу!

Я подал заявление об уходе. Меня вызвали в ЦК Компартии Украины, спросили, в чем дело. Я объяснил все начистоту:

— Не подходит для жены климат.

А в шутку добавил:

— Да и стар я стал.

Мне говорят:

— Ну, насчет возраста ты брось — играешь лучше молодых! А вот насчет климата — тут ничего не поделаешь.

Заявление было подписано, я уволен, сидел на чемоданах, а телеграмма из Москвы не приходила. Вместо нее пришло приглашение от Бутусова, вернувшегося в ленинградское «Динамо». Я дал согласие, оформился в команду, получил подъемные, и тут пришла телеграмма из Москвы с приглашением в ВВС. Я постеснялся отказать Бутусову, да и потянуло на родину. Собрали вещи, простились с Киевом и уехали.