Пекарня Чудсов. Рецепт чудес

– С каких это пор ты полюбил мыть посуду? – осведомилась Роз. Впрочем, ответ она знала: с тех самых, как это занятие полюбил Тим, а точнее, с появления в их доме тети Лили. Своим приездом она все перевернула с ног на голову. – Обойдемся без твоей помощи, – сказала Роз, пожалуй, чуточку резковато. – Ложись в постель. – Если пустить Алфи на кухню, он, чего доброго, начнет с криками скакать вокруг стола и разбудит миссис Карлсон или тетю Лили.

Алфи насупился.

– Ладно, – обиженно буркнул он и, громко топая, удалился к себе в комнату. Роз грызла совесть за то, что она нагрубила младшему братишке, но позволить Алфи испортить большую ночную работу, которая предстояла ей с Тимом, она не могла.

* * *

Пролистав записную книжку, Роз и Тим нашли тот самый рецепт:

Koekjes van Waarheid (Печенье правды)

И случилось так, что лета 1618-го в нидерландском поселке углекопов Зандвоорте леди Биргитта Чудс благодаря печенью правды разоблачила похитителя драгоценностей по имени Герхард Баашмак. И отрицал он свою виновность, когда семь жертв похитителя – все бедные фермеры, коим драгоценности достались по наследству, – со слезами на глазах свидетельствовали о краже. Вот только стоило Герхарду съесть одно из Koekjes van Waarheid, испеченных леди Биргиттой, как признался он во всех преступлениях, хоть и бил себя нещадно по голове и рукам, дабы уста его умолкли.

– Самое то для миссис Хэвгуд! – воскликнул Тим. – Может, слопав сто двадцать печенек, она перестанет среди ночи ломиться к нам в дом со своими нелепыми выдумками.

И смешала леди Биргитта Чудс два кулака муки с двумя кулаками бурого сахара, тремя яйцами и легким дыханием спящего, чьи уста ни единого раза не изрекали лжи. И послужило оное средство приятным лекарством для самых отъявленных лгунов…

И так далее.

– А что там было вместо «и так далее»? – вслух задумалась Роз.

Когда она переписывала рецепт, Тим пробормотал: «И так далее…» – пояснив, что в остальных пунктах инструкции по приготовлению все как обычно, типа «остудите печенье перед подачей», поэтому Роз тем и ограничилась. Теперь ее беспокоило, не упустила ли она чего-нибудь существенного.

– Да какая разница? – проворчал Тим. – Вопрос в другом: где найти того, кто никогда не врал?

Роз прикинула, подойдет ли ее собственное дыхание. Еще несколько дней назад подошло бы, ведь она с рождения не переносила лжи, однако события последней недели сделали его непригодным. За короткое время, прошедшее с приезда тети Лили, Роз наврала больше, чем за всю жизнь. Осознав это, она почувствовала себя… испорченной.

– Не знаю…

Тим вдруг вскинул голову:

– Лик! Наша Лик и разговаривать-то едва-едва научилась, не то что врать!

* * *

Вооружившись банкой из синего стекла, одной из тех, в которых родители хранили магические ингредиенты, Роз и Тим поднялись на второй этаж и подошли к кровати младшей сестры.

Лик спала, свернувшись калачиком; укутанная со всех сторон одеялом, она напоминала блинчик с сыром. В последние дни ее нос был сильно заложен из-за аллергии – только за сегодня Роз вытирала ей сопли одиннадцать раз. Дышала малышка с таким трудом, что при каждом вдохе ее нос издавал рокот, похожий на тот, с каким заводится мотор газонокосилки. Вряд ли это можно было назвать «легким дыханием спящего», но приходилось использовать, что есть.

Тим открыл банку и шепотом спросил:

– И что я должен делать?

Роз с досадой всплеснула руками:

– Не знаю, может, сунуть банку ей под нос?

Тим бросил взгляд на густые сопли в ноздрях Лик, трепетавшие в такт вдохам-выдохам, и всучил банку Роз:

– Нет, не могу.

– Ладно, – вздохнула Роз, – я сама. – Она подставила открытую банку под рычащую и хлюпающую «выхлопную трубу» – носик Лик – и немного подождала.

От рокочущего детского храпа сотрясалась даже металлическая защелка на крышке. Вскоре банка затуманилась от дыхания, и Роз аккуратно ее закрыла.

– Есть, – шепнула она и вдвоем с Тимом потихоньку выскользнула из комнаты.