Пекин и Великая Китайская стена

При обращении к самому себе китайский император употреблял нескромную фразу: «Единственный человек» (кит. Гуажэнь). В старину существовал иероглиф, применявшийся только по отношению к правителю, – «чжэнь», что в переводе означает «мы». Отвечая на вопросы монарха, подданные никогда не использовали слово «я», заменяя его более подходящим в данном случае термином «раб». Люди из свиты приветствовали господина возгласом «10 000 лет жизни!», отводя императрице всего тысячелетие. Всеобъемлющая власть императора не вызывала сомнений. Китайская нация рассматривалась как одна большая семья, которой он повелевал в качестве и отца и матери. Членам своеобразного семейства надлежало выказывать «сыновнюю любовь» с помощью благоговения и покорности. Символический родитель мог сделать и сказать что угодно, зная, что никто не посмеет усомниться в правильности его слов или поступков.

Народу Сын неба представлялся существом из другого мира. Подданным лицо владыки не показывалось, ведь на могилы предков или на столичную площадь для жертвоприношения он следовал в закрытом паланкине. «Перед редким выездом императора Даогуана, – писал русский географ Е. Королевский в книге „Путешествие в Китай“, – с улиц сметают сначала народ, потом грязь и мусор; убирают балаганы и лавчонки вместе с хозяевами и всяким хламом, прогоняют собак и свиней. Все переулки занавешивают. Дорогу пересыпают желтым песком. Прежде император всегда ездил верхом, теперь иногда показывается на носилках. Сидит он неподвижно, ровно, не поведет глазом, не повернет головой всю дорогу, и потому любопытные иногда решаются взглянуть сквозь щель ворот или окна в полной уверенности, что их никто не заметит». В число любопытных однажды попал сам автор книги, отметивший, насколько «ревностно охраняли Сына неба толпы солдат, слуг и всякого рода чиновников, и это оживляло улицу, на которой воцарялась могильная тишина после всегдашнего гама и шума…».

Трон императора

С владыкой династии Мин разрешалось беседовать стоя на коленях, причем исключение не делалось даже для членов царской семьи. Почести воздавались не только ему, но и предметам, которыми он пользовался. Вельможи падали ниц перед императорскими подарками; отбивали земные поклоны перед вазой, курильницей, подушкой, пустым троном или ширмой из желтого шелка, украшенной изображениями дракона в качестве символа власти и черепахи, олицетворяющей долголетие. Каждому провинциальному чиновнику при получении бумаги от императора полагалось валиться на пол, ориентируя тело в сторону Пекина. Остальным, в том числе и дипломатам, перед аудиенцией полагалось совершить сложную церемонию: троекратно встав на колени, 9 раз низко поклониться, касаясь лбом пола при каждом поклоне. Для того чтобы спасти ноги от ран, китайцы оборачивали колени толстым слоем ваты, незаметной под длинным халатом. Иностранцы вручали деньги евнуху, и тот в нужный момент незаметно подавал челобитчику маленькие подушечки.

В целом этот ритуал был унаследован представителями маньчжурского рода Цин (1644–1911), по их убеждению, «не имевших себе равных за пределами Поднебесной». По этой причине все иноземные послы воспринимались данниками, оттого никто из них не имел права разговаривать с Сыном неба стоя во весь рост. В случае отказа от унизительных церемоний дипломатов высылали из страны, не давая возможности исполнить поручение. В марте 1656 года в Пекин прибыла русская торговая миссия во главе с боярским сыном Фёдором Байковым, который должен был передать маньчжурскому императору грамоту царя Алексея Михайловича. Послу назначили аудиенцию, «попросив» прежде встать на колени перед ламаистским храмом и многократно поклониться, имитируя поклон богдыхану. Помня о собственной вере и аристократическом происхождении, боярин не согласился и был выдворен из Пекина. Спустя 4 года некоторых уступок добился его коллега Н. Г. Спафарий, которому разрешили пройти во дворец, но вручить подарки и грамоту лично не позволили, поскольку тот не пожелал кланяться.

Более покладистыми были англичане, в частности лорд Маккартней, прибывший с официальной миссией в Китай летом 1793 года. Видимо, британский посланник выполнил ритуал надлежащим образом, если не только сумел побеседовать с императором, но и заслужить его милость. Впоследствии всем европейским дипломатам долго напоминали об усердии Маккартнея и настойчиво рекомендовали брать с него пример. В 1805 году в сторону Китая направилось посольство во главе с графом Головкиным. Русские смогли доехать лишь до Урги, где их остановили китайские чиновники. Выслушав предложение прорепетировать известный ритуал перед табличкой с именем богдыхана, глава миссии, по обыкновению, отказался и вскоре отбыл назад, в Россию.