Пекло 2

Откладывая тех, кто провел здесь достаточно времени, чтобы возненавидеть все вокруг, но не достаточно, чтобы истощать и свихнуться, он все равно думал о Черепахах:

«Она действительно как-то их отбирает. Они же ненормальные, какие-то фанатики, долбанутые».

Он бы просмотрел и дела Черепах, поискал бы, что их всех объединяет, но не решался делать это под контролем Зены. В том, что она знает, чем именно он занимается, даже сомневаться не приходилось. На каждый ее возможный вопрос у него был ответ, потому он даже не дрогнул и закрывать дела не стал, когда она внезапно обняла его со спины.

− Чем занимается мой Дориан? – спросила она.

− Смотрю на Камней. Они сильные, выносливые. Думаю, может кого-то из них в солдаты перевести, − спокойно ответил Дориан и тут же добавлял. – Если госпожа позволит.

− А когда ты хотел у меня это спросить? – поинтересовалась Зена как никогда миролюбиво и устроилась у него на коленях, внимательно разглядывая.

Ее синих глаз он предпочел бы не видеть, но они были лучше ее губ и уж тем более рук, что бродили сейчас по груди Дориана.

Он надел рубашку, чтобы не привлекать ее внимание, но она все равно ее расстегнула и водила пальцем по его груди, не то лаская, не то угрожая.

− Как только мне будет что предложить, − спокойно ответил Дориан, будто она не могла его убить одним прикосновением. – Пока я смотрел просто данные, отбирал тех, из кого можно собрать команду. Без вашего одобрения я бы не посмел их привлекать.

О том, что он без ее ведома даже остров покинуть не сможет, Дориан не напоминал, глядя ей в глаза, а она вдруг меняла тему.

− А он странный, правда?

− Кто? – спросил Дориан, искренне не понимая, о чем она.

− Тот мужчина, что был со мной. Ты не знаешь его имени?

− Простите, госпожа, я не запоминаю имен ваших слуг, мне достаточно только вас, − ответил Дориан и, пользуясь моментом, поймал ее руку и стал целовать ее пальцы, прикрыв при этом глаза. Если на них не смотреть, они не были так уж страшны. Главное увести ее опасную руку подальше от сердца.

− А они знают твое имя, − сказала Зена, резко вырывая руку и соскальзывая с его колен.

− В таком случае они глупцы, что тратят время на бесполезных людей. Я такой же, как они, ваш раб, ничтожная пыль у ваших ног. Неужели я обидел вас, госпожа?

Он опустился на колени, понимая, что сейчас не лишним будет показательная покорность, которую она обычно не любит. Выделяться по-настоящему он не планировал, и если все пыль, то и он лишь прах и ничтожество. Надо будет − и ноги ей расцелует, только бы позволила дело до конца довести.

− Почему ты никогда не целовал меня в губы? – внезапно спросила она, и Дориан на миг растерялся, пытаясь найти достойный ответ.

− Они все целуют, когда есть возможность, − продолжала Зена, − но не ты.

− Госпожа, − выдохнул Дориан, склонив голову, − это же не каждому дозволено…

Как вообще что-то объяснить, он не понимал, а она не стала ждать, схватила его за волосы, заставляя запрокинуть голову, и сама поцеловала. Впилась в его губы так, что он забыл, как дышать, когда ребристый язык ворвался в рот.

«Целуйся, блять!» − мысленно орал он сам на себя и пытался поддаваться, пытался ответить жестким, плотным губам, но она внезапно отстранилась и дернула его в сторону, едва не швырнув в стену.

Прокатившись по полу, Дориан снова опустился на колени и склонил голову.

− Госпожа…

− Заткнись! – приказала Зена, а потом медленно шагнула к кровати, легла сама и вновь заговорила: − Иди ко мне и покажи, как именно ты меня любишь. Я разрешаю тебе все, но если мне не понравится, я оторву тебе голову.

«Да еб твою мать! – взвыл мысленно Дориан. – Как я – человек – могу тебя затрахать, долбаная ты нимфоманка!?»

− Госпожа, − сказал он, вставая на ноги.

Он хотел бы напомнить, что еще ни один мужчина без ее особых игр не смог ее удовлетворить, но сам себя заткнул, понимая, как глупо прозвучат эти слова.

– Я буду так же нежен, как мои чувства к вам, − в итоге сказал он, молясь, чтобы у него встал член, потому что от страха тот вставать не должен.

Приближаясь к Зене, он все пытался вспомнить какую-нибудь женщину, которой можно признаться в любви вот таким вот безумным образом, пусть даже и забытой уже любви. В свои почти сорок там, на свободе, он бы думал, что у него все еще впереди. Для военного создать семью после сорока – нормальная практика. Меньше ста лет мало кто жил, а уж избавить своих детей от генетических болезней было не трудно. Денег на искусственное создание эмбриона у Дориана бы хватило. Женщины у него тоже были, а что ничего серьезного не было, он считал не своей виной. Медсестра на корабле, которую он чаще всего зажимал прямо в медицинском отсеке, радостно раздвигала ноги прямо на кушетке, а потом делала то же самое перед командиром корабля. Дориан это знал и не ревновал, просто развлекался, а потом отпускал ее в жены командира. Несостоятельным в то время он себя не считал, а вот теперь вдруг почувствовал себя полным идиотом. Ему даже секс вспомнить было сложно. Хорошо, что какие-то чувства в памяти нашлись.