Пекло 3

– Обманку? – переспросил Ярван и презрительно фыркнул. – Бери выше. Это наша защита. Если эта гребаная банка для нее что-то значит, если она обосралась, когда ты пальнул по крышке, – говорил он, жестом указывая на Шефа, – то станет ли она палить по человеку, у которого будет сумка с возможно гребаной банкой?

– Сразу видно, подлый Ястреб взялся за дело, – рассмеялся Кирк.

– Иди нахуй, – без настоящей злости ответил ему Ярван.

– Ну вообще офигели: нахуй и нахуй, – возмутился Кирк. – Я не могу ко всем нахуй – меня на вас на всех не хватит.

Из-за этой идиотской шутки серьезное собрание прервалось минутой веселого смеха, после которого чувство гнетущей обреченности с натянутыми до предела нервами стало куда расслабленней, по крайней мере, в воздухе перестало трещать напряжение, готовое обернуться скандалом, а план с сумками был признан удачным.

– Ну и банку можно ведь не брать совсем, – добавил ко всему сказанному Вильхар, и с ним не стали спорить, соглашаясь, решая только, что в случае необходимости будут говорить, что мозги в сумке с зеленой меткой, а там – уже по ситуации.

– Жалко, у нас нет этих… ну знаете, таких старых огромных банок с компотом, ну их в старых детских книжках иногда рисуют, типа компотик от бабули, – рассуждал Кирк, когда обсуждение подошло к концу. – Забавно было бы. Она забирает банку, а там компот из персиков.

– Кирк, ну тебя вообще, а, – с улыбкой попросил его Вильхар, уже не в силах смеяться.

– Ну а что, смешно же…

– Мне из-за тебя персиков захотелось, – смеялся Вильхар, а Глист слушал и молчал, все так же испуганно глядя по сторонам, зато потом припоминал эти слова.

– Будут вам, уроды, персики, – шипел он, доставая приготовленные сумки.

Воду из одной банки он вылил в люк для отходов. Тот пока представлял собой воронку, ведущую в отдельный отсек. Ирон считал, что с этим можно будет разобраться позже, а пока и так сойдет, хоть и похоже на отхожую яму в корпусе корабля, зато все соответствует правилу: какие условия, такой и корабль. Прям во всей своей красе.

– Скажите спасибо, что я вообще об этом подумал, – говорил Ирон при любых наездах на эту тему, и с ним, конечно же, не спорили, потому что так все же лучше, чем ссать по углам корабля, когда они окажутся в космосе, а так у «отхожей ямы» был даже какой-никакой механизм очищения: можно было выкинуть все просто в космос, а это уже много лучше, чем ничего. Идеи, как это улучшить, Ирон тоже оставил, ну а пока выходило, что он помогал Глисту избавиться от всей воды, залитой в банку для сумки с красной меткой.

В целую банку он осторожно перелил мутную зеленоватую жижу из банки, а затем пропихнул туда и разбухший мозг – морщась, кривясь, брезгливо высовывая язык, но все равно делая все во имя великой Зены.

– За хорошую службу я могу тебя и наградить, – говорила ему когда-то Зена.

Он тогда только пришел в себя, был еще слаб и не верил, что остался жив, а она вдруг дала ему и жизнь, и надежду, и какое-то неожиданное спокойствие. Ему не надо было беспокоиться о своей судьбе, не надо было выживать. Она давала ему все в обмен на работу – почти такую же, что была у него когда-то до суда и до нелепой случайности, что назвали убийством.

Она гладила его по бледной щеке, утешала, разбирая пряди его волос, и обещала ласку, если он будет того достоин.

С тех пор он ее не видел, почти не помнил, воспринимая скорее как святое видение, как недосягаемое божество, перед которым надо падать ниц и, если позволят, целовать его тень. Он был готов на все это, потому что поводов для тревоги у него не было. Он ел, пил и работал, и его не трогали, хоть он и не очень вписывался в компанию Черепах-надзирателей, брезговал сексом с мужчинами и совершенно не хотел никого бить, блаженно мечтая о внимании Зены, хоть каком-нибудь.

«Теперь я его получу, когда сделаю все правильно, когда спасу ее ценности и отдам ей ее врагов», – думал он, закрывая банку, завязывая той самой выцветшей банданой и пряча назад в сумку.

В треснувшую банку он при этом спешно налил воды, закрыл ее и поставил в нишу, набросив сверху тряпицу, специально для этого дела припрятанную в кармане, а потом повернул так, чтобы из-под зеленой тряпки, добавлявшей отблеск прозрачному стеклу, торчал бок с трещинами, говорящий о том, что это именно та банка, а не какая-то другая.

– А, вот ты где, – окликнул Глиста Кирк, заставляя отскочить от банки. – Что ты там вообще творишь?

– Я это… решил убрать эту гадость, а то тошнит, – прошептал Глист и прикрыл рот рукой, потому что его действительно мутило от того, что он совсем недавно запихивал в банку полугнилое слизкое нечто. Запах от рук ударил ему в нос и его едва не вырвало от него, а потом еще и страх сжал все в животе, потому что о едком зловонном запахе он даже не подумал, а теперь с ужасом смотрел на Кирка.

«Он сейчас все поймет и убьет меня», – решил Глист, но Кирк только рассмеялся.

– Эта гадость еще и воняет, – сказал он добродушно, – надеюсь, ты ее хоть не боишься?

– Нет, просто гадко, – осторожно прошептал Глист.