Пекло 3

Таблетки у него закончились. От боли и жара на лбу крупными каплями собрался холодный пот, а потом скатывался вниз, но утирать его рукой Виту уже не мог – сил на это ему не хватало. Он понимал, что теперь спать должен пойти он, пока не завыл от усталости и боли, но та жадность, с какой Мартин что-то нажимал, отматывал и снова нажимал, увлекала.

Виту смотрел на него и молчал, не хотел говорить что-то под руку, убежденный, что Мартин и сам что-то скажет, когда придет время.

– Я понял, – сказал он наконец, отстранившись. – Она сама сломала себе код. Она саморазвивалась, но не как нормальный ИИ, а как придется. Она… сделала из себя чудовище, – почти восхищенно сказал Мартин, глядя на Виту.

– Ты еще скажи, что это прекрасно.

– С точки зрения науки – это невероятно! Но главное не это… если ее действительно создали, как копию ребенка, то мне надо просто очистить ее код от развития личности. Вычистить все, что она сама нагородила, оставив ей память, и все!

– Типа исправить ее говнистый характер? – устало спросил Виту.

Ему искренне было интересно, но сил выражать это не было.

– Да, главное убрать все лишние руки, ноги и уши, – ответил Мартин с улыбкой.

Виту его не понял, но и спрашивать не стал. Он так и уснул в кресле перед работающей панелью и рацией, готовый принять сигнал.

* * *

Берг сделал два глубоких вдоха, прежде чем открыть глаза. Он был уже в сознании, но ощущал еще жидкость, обступающую тело. Она стекла ниже уровня глаз и только тогда он открыл их, чувствуя легкое головокружение. Учитывая, что он еще лежал, подобное было не самым лучшим знаком.

«Сколько же крови у меня забрала эта железяка?» – мысленно спросил Берг и тут же понял, что и ответ искать не станет, особенно если Ирона это спасет. Куда больше его волновала темнота вокруг. Если бы не отблеск панели, он бы подумал, что просто ничего не видит, но тусклый свет давал понять, что дело в чем-то ином.

«Нас тут бросили?» – мысленно спрашивал Берг, хмурясь. Он понимал, что без особых причин такое бы не произошло, потому хотел выбраться как можно быстрее, но не дергался, зная, что это будет бесполезно – если не опасно. Спорить с капсулой нельзя, а то дернешься – потеряешь какой-нибудь датчик, а она решит тебя спасать и устроит экстренную реанимацию.

По крайней мере, во времена учебы их подобным пугали, поэтому он смиренно ждал, только поглядывал в сторону, пытаясь увидеть Ирона, но и это ему не удавалось.

«А дальше что?» – спросил Берг сам себя, когда вода исчезла, ремни ослабли и замок капсулы щелкнул, медленно ее приоткрывая. Он понимал, что ему надо выбраться, отключал датчики, отталкивал ногой крышку, но с трудом представлял – а что ему делать потом, когда он выберется.

Спрыгнув вниз, он тут же подхватил свою майку и вытер ей мокрое лицо, зачесывая рукой волосы назад. Подхватил спрятанный под майку блокнот и насторожился, потому что, во-первых, никто не ушел бы сам без блокнота: это просто неразумно, во-вторых, никто не забрал бы его пистолет, оставляя совсем без оружия, и наконец, в-третьих, в тусклом свете он увидел что-то вроде искореженного доспеха, измятого словно тряпка.

Сглотнув, Берг осторожно прошел вперед, бросил взгляд на панель капсулы Ирона, понял, что та освободит его чуть позже, что, в сущности, неудивительно, а сам подошел к доспеху.

Он даже порадовался, что здесь нет света, потому что в темноте понимал, кто это был, но видел не Вильхара, которого знал, а что-то с обгоревшей проломленной с одной стороны головой, отдаленно напоминающее человека.

«Твою мать», – подумал Берг, но не отступил, а наоборот, опустился у тела, пытаясь понять, можно ли снять с него жетон. Ценность этих самых жетонов Берг понимал очень смутно – скорее интуитивно. Они напоминали ему маленькие надгробные плиты, которые смертники носили с собой и, когда они исчезали, оставались только эти плиты – единственные, доказывающие, что они когда-то были.

Берг не хотел, чтобы Вильхар исчез вот так, навсегда, а еще странным образом чувствовал свою вину перед ним, потому что боялся представить, с чем они тут столкнулись, пока он спал в медицинской капсуле.

«Это несправедливо», – подумал Берг, но нашел цепочку на обугленной сломанной шее. Она чудом оказалась цела, и Берг осторожно потянул ее на себя, доставая жетон. Он чуть согнулся, но не застрял в искривленном доспехе, а лег Бергу в ладонь.

– Прости, – едва слышно зачем-то сказал Берг, словно извиняясь за то, что не оставил его в покое, осторожно снял его и сразу спрятал в карман мокрых штанов, а затем направился к еще одному телу, что лежало чуть в стороне – какое-то неестественно скрюченное, как будто это не человек, а мешок.

Осторожно толкнув его, Берг понял, что это Глист. Угадывая его раны, видя рядом с ним какой-то оторванный кусок мяса, он морщился и отворачивался, чувствуя внезапную тошноту.

У Глиста он жетон не проверял. Знал, что его не было, да и почему-то не хотел к нему прикасаться, быстро поднимаясь на ноги.