Пекло 3

«Лучше бы она отдала меня своим тупым увальням», – думал Дориан, снова закрывая глаза, чтобы не видеть ее сейчас – слабую и раздавленную, чтобы не обмануться и не пожалеть ее.

Он правда считал, что лучше бы его отдали тупым Черепахам, которые приковали бы его к трубе, как Берга, били бы ногами и насиловали с глупым смехом. Что-то подобное Дориан пережил, когда только попал на ЗиПи3. Его били чуть ли не за каждое слово, несколько раз насиловали, потому что он как-то не так посмотрел на кого-то из своих стражей. Ему все время твердили, что он Камень – раб, пыль, никто, жалкая мразь, на которую великая Зена никогда не посмотрит. И лучше бы не смотрела!

Тогда все это не было единым потоком. Побои и издевательства сменялись тяжелой работой и короткими передышками, но, если бы этот поток боли стал постоянным, Дориан бы выдержал. Он был уверен, что выдержал бы, не свихнулся бы, стиснул зубы и выжил бы. Главное, что тогда у него был бы шанс на спасение. Его могли отбить, спасти, как спасли они Берга. Он бы выбрался, а теперь шансов у него не было.

От Зены не сбежишь и боль, которую она может причинить, едва ли можно выдержать не сойдя с ума, он и так боится ее до безобразия. Внутри все дрожит от одной только мысли, что она доберется до него. От такого состояния до безумия недалеко, а он меньше всего хотел потерять себя, лишиться последней гордости и начать ползать перед ней на коленях, целуя ее ноги и умоляя о пощаде. Он видел, как нечто подобное творят другие. Он и так слишком много ей подыгрывал, а теперь, когда проиграл, не имел права на слабость.

«Но что я могу? Что я могу здесь и сейчас в таком положении, не чувствуя рук?» – думал он и вспоминал одно из главных развлечений его курса в академии. Они искали самые нелепые смерти. Тогда им было смешно от глупости людей, что проводила к смерти, а теперь он перебирал в голове эти истории, понимая, что не знает, что ему делать.

«Да как умереть, если у тебя ничего нет?!» – буквально взвыл он мысленно. Задержать дыхание так, чтобы умереть? В такое он не верил. Понимал, что даже если сможет продержаться до потери сознания, то, когда лишится чувств, мозг услужливо заставит тело сделать вдох. Остановить сердце силой воли? Если так кто-то и может, то сам Дориан в это не верил. Он считал это невозможным, оставалось захлебнуться кровью, благо руки с двух сторон как бы держали голову, мешая повернуть ее на бок. Нужно было только понять хватит ли у него духу откусить себе язык.

«Хотя причем тут дух? – тут же сбивал он себя с мысли. – Она сидит здесь. Она сразу все поймет, а я потеряю единственный из возможных шансов. Главный вопрос, как убрать ее отсюда хотя бы на полчаса, а там уж как-нибудь справлюсь».

Он так думал, а сам вообще не представлял, как это делать. Как его кусать, как вообще можно его откусить? Он просто знал, что сосудов там достаточно, и кровь наверняка польется сильной струей, но вряд ли достаточной, чтобы истечь кровью насмерть.

– Я ошиблась в нем, папа, – говорила Зена банке. – Хорошо, что ты этого так и не узнал. Хорошо, что ты верил, что я стала счастлива.

Дориан снова приоткрыл глаза, потому что ему показалось, что голос стал ближе, но Зена просто развернулась к нему на своем кресле, словно показывала его своей банке, а потом поцеловала ее, неспешно и очень нежно.

– Прощай, – сказала она и тут же перевела взгляд на Дориана, заглянула ему в глаза, и он не стал притворяться, не стал спешно опускать веки и строить из себя труп. Он смотрел на нее спокойно и бесстрашно, как будто внутри у него ничего не дрожало от ужаса.

Она улыбнулась. Поставила банку на какую-то панель и нажала кнопку, даже не глядя, как та улетела куда-то вниз, уходя на ликвидацию. Она смотрела Дориану в глаза, и тот понимал, что отвечать ему придется и за эту банку, что бы с ней на самом деле ни случилось и кто бы ни был в этом виноват, просто потому что именно он будет виновен во всех грехах.

– Ты знаешь, что тебя ждет, мой маленький глупый изменник? – спросила она, вставая и медленно приближаясь к постели.

Дориан решил не реагировать на ее вопрос.

– Как давно я без сознания? – спросил он равнодушно.

– Ты правда думаешь, что имеешь право задавать вопросы? – спросила она, провела пальцами по члену, пуская мелкие легкие электрические разряды, от которых этот предатель наливался кровью. Опять.

Не презирать себя за это было уже тяжело, хотя он понимал, что она явно точно находит нужные нервы и обманывает его тело, но за оправдание считать не мог, стараясь сохранять хладнокровие.

– Тебе самой выгодно это знать, – говорил он ей и сжимал зубы, чтобы не заорать.

Она хватала пальцами член и била его током – до боли, не оставляя ожогов, но делала это долго, мучительно, так, что на глаза наворачивались слезы, которые бесили Дориана еще больше эрекции.

Быть сейчас слабым он не хотел, потому даже не моргал, чтобы влага, набежавшая на веки, не скатывалась слезами вниз.

– И почему же для меня это важно? – медленно спросила она и только потом разжала пальцы, выжидая.